Пирожки по Хеталии
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Персонификация (Антропоморфики), Hetalia: Axis Powers (кроссовер)
Пэйринг или персонажи: Россия, Пруссия, Англия, Америка, Франция, и другие)+ бонусная часть по Москва/Питер!
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Юмор, Эксперимент, Стёб
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика
Размер: Драббл
Статус: закончен
Недопирожки по Хеталии. Много стеба. Встречаются намеки на пейринги. Warning! Присутствует ненормативная лексика. Добавлена бонусная часть по пейрингу Москва/Питер(слеш!)
Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/1840695

О столицах Северной и Златоглавой

Данная часть написана об авторских хэдканноных Москве(Мише) и Питере(Пете), которые появятся вскоре сразу в нескольких фанфиках. Так же неоднократно упоминаются Гил и Ваня. Спасибо Эле за поддержку и развитие наших хэдов про этих двоих, без тебя ничего этого бы не было :3


а я культурная столица
а ты столица просто так
кричал обижено петруша
а миша хлыст полировал

скажи мне петя ведь не даром
москва столицей названа
ты шас к чему а я к тому что
тебе теперь посуду мыть

(немного о том, что Москва жаворонок и Питер сова, а еще Миша поет в дУше)

натуральный блондин
из всех градов такой один
ну миша хватит блин заткнись
ну пять утра еб твою мать

с утра петруша словно ангел
весь в перьях с рожей наискось
кому то просто очень сладко
спалось

проснись и пой мороз и солнце
ну петя надо же вставать
а петя лишь культурно думал
ну блять

(Новгород подтвердит )
прекрасный михаил однако
всем был невиданно хорош
красавчик бизнесмен и повар
ну значит точно пидорас

поребрик була греча кура
бубнил печально михаил
тоскливым взглядом провожая
курицу гречку и бордюр

(А тут целый фф в пирожках)

спросил однажды мальчик петя
у дяди миши поутру
откуда города берутся
ведь нерезиновый же он

рассказывал однажды миша
о славе боевой своей
стараясь правда зацензурить
но петя умный мальчик был

а что ответил ты французам
когда они к тебе пришли
сказал кремлевской шас получат
звезды

а дядя ваня дяде гилу
совсем другое говорил
сказал интеллигентный петя
и все дословно повторил

скажи мне миша дяди могут
друг с другом как с девицей быть
и тут однако миша понял
будет серьезный разговор

тебе об этом дядя ваня
наверно как то рассказал
хотя чего уж там надеюсь
хотя бы что не показал

а миша в чай добавив водки
решился наконец вещать
но так чтоб петю молодого
не совращать

и тут вернулся дядя ваня
и постоявши чуть в дверях
сказал что слушать не желает
ваш ах

но миша джентльменом бывши
с утра петруше приволок
любимый самовар что было
в чем делать ранний файф оклок

вот только не учел однако
что файф оклок не с утреца
а дальше точно будет эта
нца

вернулся снова дядя ваня
а вместе с ним калининград
который пете подмигнул
вот гад
(ну теперь хотя бы понятно кто пете устроил ликбез )

@темы: фанфик, Моя писанина, Пруссия/Россия, Политический юмор(и не только), Яой(слеш), Москва/Питер, Hetalia Axis Powers

---

Румыния/Венгрия. Пвпха :D

Проблемы мелких пуговиц
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Стефан/Элизабет(Румыния/Венгрия)
Рейтинг: NC-17
Жанры: Гет, PWP, AU, Любовь/Ненависть
Размер: Мини
Статус: закончен
Описание: Стефан обычно любил пуговицы. Как известнейший модельер, он всегда с особой нежностью относился к этим изящным вещицам. Но конкретно сейчас эти маленькие гады успешно прятали за собой роскошный лизаветин бюст, что явно не добавляло им бонусов в глазах румына.
Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/4484429
Посвящение:
Эле, конечно. Ну брос, ты смог в гет и я смог
Валькирии за бетинг, потому что это святой человек.
Публикация на других ресурсах: с разрешения
Примечания автора: Вау. гетная пвпха. Хорошо я вчера выпил, до сих пор отойти не могу
На нормальный обоснуй меня не хватило, сорян.

Стефан не любил благотворительные вечера.

Не то чтобы он имел что-то против благотворительности как таковой, совсем нет, но было что-то неправильное в том, как все эти толстосумы и легальные бизнесмены стараются поднять себе рейтинг за счет очередных обездоленных сироток. Все эти пафосные разрезания красных лент золотыми ножницами под неправдоподобно бурные овации, вспышки фотокамер, лживые улыбки в лицо давно проплаченным писакам, которые на следующий день напишут статью о благородном меценате, который, конечно, из простой семьи и всего добился сам. Стефану от всего этого было тошно. Хочешь делать добрые дела - делай молча и по-тихому, так рассуждал румын. О его причастности к благотворительному фонду, помогающему людям с заболеваниями крови, никто не знал.

Почти никто.

- А вот и наш Зорро! Так и будешь прятаться по углам?

"Зорро", ага, как же. Самому Калишу больше по душе было сравнение с Красной Смертью*. Даром что ли он свой алый плащ носит почти безвылазно.

Стефан медленно, нарочито вальяжно обернулся, успев придать лицу выражение скучающего довольства, какое и должно быть у человека, который может себе позволить прихлебывать шампанское стоимостью в пару лексусов так, будто это было дешевое теплое пиво.

Он неторопливо скользнул взглядом по ее фигуре, от острых шпилек, больше напоминавших потенциальное орудие убийства, чем обувь, до золотой тиары тончайшей работы, притаившейся в каштановых кудрях и отдельно - специально чтоб позлить ее - попялился на грудь, возможно излишне демонстративно.

Лиза хмыкнула и только.

И тут с некоторым недоумением Стефан подметил, что наряд у нее до крайности странный. Вообще, нет, наряд-то был великолепен, только устарел на пару сотен лет. Хотя... вон министр культуры в напудренном парике. Что за?..

- А ты, я вижу, как всегда не читал приглашение дальше титульного листа, - едко отозвалась Хедервари. - Впрочем, ты всегда одет как клоун, не велика потеря.

По чести Стефан действительно одевался весьма... экстравагантно и любой дресс-код игнорировал начисто просто из вредности, чем приводил в бешенство педанта-Людвига и порой до невозможности занудного Родериха. Лиза тоже частенько отпускала ехидные шуточки, но Стефан не велся. Так что на этой косплей-вечеринке он был в кои-то веки не особо приметен.

- Дорогая, ты же знаешь, я читаю только те твои письма, которые начинаются со слов "мой муж уехал"...

Договорить ему не дали, сжав запястье стальной хваткой. Лиза с неженской силой потащила его за собой - как оказалось, за ближайшую колонну. Как тривиально. Стефан скривился, когда его почти ткнули носом в безвкусные расшитые золотыми нитками бордовые гардины. Он поспешил брезгливо отодвинуться от этого пыльного убожества. Хватка на руке ослабла, зато внушительный лизаветин бюст сейчас прижимал его к холодной стене.

- Ты еще на весь зал заори, что я трахаюсь с каким-то чудом в перьях, пока мой муж...

- ...отсасывает под столом Людвигу Мюллеру.

- ...заключает выгодную сделку с этим постнорожим немцем.

- Вот видишь, какое у нас трогательное единодушие, понимаем друг друга с полуслова.

Лиза все еще дулась. То есть она выглядела очень грозно и возмущенно сверкала глазами, но это все на чужой неискушенный взгляд. Стефан за столько-то лет их отношений прекрасно умел различать, когда надо делать ноги, а когда можно понаглеть и потискать чужое.

Стефан внимательнее просканировал взглядом платье и пришел к выводу, что подобные шедевры портняжного искусства надо сжигать, предварительно посыпав солью. Да и портному руки оторвать во избежание. Вы только посмотрите на этот фасон рукава! Нет, ну кто так шьет?..

Тонкие нежные пальчики вплелись в волосы, а потом резко дернули, и Калиш зашипел, как облитый водой кот. Вот же венгерская сука!

- Не отвлекайся.

Да уж, отвлечешься тут, когда перед тобой покачиваются такие персики. Стефан закусил губу, чтоб не хихикнуть от подобного сравнения. Он уже представил, как эти роскошные груди идеально лягут в его ладони, осталось только справиться с кучей мелких пуговиц, которые, соединяя два куска белой ткани, зачем-то прикрывали верх, где по идее должен быть вырез, как у любого приличного платья.

Стефан смотрел на пуговицы, пуговицы смотрели на него. А, к черту! Эти маленькие гады так и норовили выскользнуть из пальцев, зато из петель - ни в какую! А грудь все так же колыхалась перед лицом, нисколько не помогая сосредоточиться, и это уже начинало всерьез бесить.

- Лиза, дорогая, ты не поможешь мне расстегнуть эти гребаные пуговицы, чтоб мы наконец грязно трахнулись в этом темном углу, как в дешевом бульварном романе? - светским тоном осведомился Стефан.

- Конечно, милый, ты же без моей помощи даже ширинку не расстегнешь, мужик еще, - поддела Хедервари, ловко справляясь с мелкими гаденышами. - Может, я и сама себя трахну?

- А может, ты и меня тогда, чего мелочиться? - обижено пробормотал Стефан, но вид освобожденной от тирании пуговиц груди заметно поднял настроение и не только его.

- Пф, было б чем, ты бы уже пищал, как мышка. А теперь на колени и займи свой рот чем-нибудь другим, - скомандовала Лиза, жестко надавливая на плечо румына, заставляя опуститься вниз.

- Твои манеры пугают, лапонька. Ты могла бы оставить мне хоть немного инициативы, а то я почти чувствую, как твой воображаемый член имеет меня.

- Если не заткнешься, он будет не только воображаемым, - с милой улыбкой ответила венгерка, снова сильно сжимая его волосы.

Что ж, такие пикировки были привычным, даже, положа руку на сердце, любимым делом. Без них любая любовная история, по мнению Стефана, становится слишком приторной. Все эти охи и ахи, томные завывания под луной и клятвы в любви до гробовой доски. Что за скучная пошлятина. То ли дело у них с Лизой - что ни встреча то обмен любезностями, плавно переходящими в завуалированные оскорбления с последующим показом на практике, кто и куда может идти.

Стефан задрал длинную тяжелую юбку и неторопливо, ласкающее огладил крутые бедра, поддел пальцами край чулок - ну надо же, какая женственная прелесть, не ожидал, Лиза! - и скользнул дальше, к кружевному белью.

Кожа у Лизы немного загорелая, но на бедрах нежно-сливочного оттенка - яркий контраст с черным кружевом трусиков. Венгерка недовольно шикнула, раздраженная заминкой, но Стефан просто пялился. К черту все, остановись мгновение! В такие моменты в румыне боролся романтичный эстет, готовый писать стихи своей даме сердца, с праздным гулякой, любившим отпускать пошловатые шуточки.

Гуляка таки победил.

Глядя на Лизу снизу вверх, Стефан ощутил, как от поднимающегося от низа живота возбуждения темнеет в глазах. Она, расхристанная уже, с примятым задранным подолом, приспущенными чулками, выбившимися из прически локонами и поплывшим взглядом, выглядела настолько по-блядски, что казалась почти святой. Да-да, ангелы, пойте аллилуйя, ибо я сейчас трахну вашу Мадонну.

Стефану хотелось рассмеяться.

Эта женщина могла получить любого, но хотела его.

Ну что же, не в его правилах разочаровывать женщин.

Калиш прихватывает зубами черное кружево, сдвигая его в сторону, целует нежную кожу бедра, раздвигает пальцами ее лепестки там, ласкает языком, краем уха слыша, как Хедервари негромко ругается на венгерском и крупно вздрагивает каждый раз, когда он стискивает ее бедра слишком сильно.

Оторваться от нее почти невозможно, но Стефан делает над собой усилие. В конце концов, он тоже заслужил награду, а модные штаны сейчас не выдержат его возбуждения.

На этот раз они поменялись местами, и он вжимает ее в стену, подхватив одну ногу под коленом и закинув себе на бедро. Лиза стонет уже не сдерживаясь, слишком восхитительно ощущается контраст его ласковых пальцев, касающихся влажной открытой плоти и жесткого укуса на шее.

- Словно вампир присосался, - хрипло выдохнула Хедервари, пытаясь выровнять дыхание. - Так и будешь тянуть?

- Ну, дорогая, я пытаюсь быть джентльменом, спорю, была бы ты мужиком, уже повернула бы меня к стенке и оттрахала.

- Конечно.

Она ухмыляется так знакомо-раздражающе-возбуждающе, что это срабатывает как катализатор. Определенно, для Стефана взаимные подъебы - это лакмусовая бумажка отношений. И эта бумажка намекает, что пора бы уже перейти к десерту.

Он входит в нее одним плавным толчком и тут же задает ритм, на вкус Лизы слишком томительно-медленный. Сжимает ладонью упругую грудь - та ложится в ладонь как надо, просто идеально. Нежно-розовые соски затвердели и стали похожи на те проклятые пуговички. Румын прихватывает их зубами, по очереди теребит каждый и тут же сдавлено низко стонет - от этих ласк Лиза внутри сжала его, как в шелковых тисках.

Когда она резко разворачивает его и буквально вдавливает в стену, Стефан может лишь хмыкнуть и постараться не кончить раньше времени. Они буквально съезжают вниз, прямо на пол. Лиза больше похожа на лихую наездницу, чем на нежную любовницу, что, в общем-то, соответствует истине. Бедра у нее сильные, а руки - уверенные. Она сразу задает свой жесткий ритм - Стефана хватает только на то, чтобы уткнуться лицом в роскошный бюст.

К финалу она приходит раньше него, как и всегда. Это было бы удивительно, не знай Стефан свою пассию. Он чувствует приятную усталость и на секунду целует поднимающуюся с него венгерку в смугловатый живот. Ему не надо смотреть на Лизу, чтобы знать, что она немного нервным жестом поправляет волосы - ее всегда смущали такие нежности.

Она деловито приводит себя в порядок и выглядит чрезвычайно довольной. Платье измято, но не слишком заметно. Мелкие жемчужно-белые пуговички, снова насмехаясь над румыном, прячут эти упругие груди. Сам Калиш так и сидит на полу, ничуть этим фактом не смущенный, но Лиза за руку вздергивает его, заставляя встать.

- Как обычно чувство, что это ты меня поимела.

- Ну еще бы, - Лиза снова усмехнулась той самой раздражающе-самоуверенной ухмылкой, и Стефан сдался. Он почти готов был признаться хотя бы себе, что эта женщина всегда имела над ним власть, которая была даже не совсем добровольной, а скорее завоеванной. И Стефану это нравилось. Что поделать, слабость перед сильными женщинами.

Поцелуй у них всегда был не прелюдией, а скорее завершением, символом привязанности и от этого куда более смущающим, чем секс почти на виду у всех.
Стефан краем глаза видит Родериха, у которого - вот совпадение! - тоже с прической не лады. Он явно ищет жену, и Стефан на секунду ощущает неприятное-колющее чувство, и оно сменяется злорадным удовлетворением, когда взгляд цепляется за наливающийся краснотой укус на не прикрытой волосами шейке госпожи Хедервари.

- Стефан, я знаю, ты не любишь сборища, но я приглашаю тебя на свой личный праздник, - голос Лизы, как обычно, немного насмешливый, как и каждый раз, когда она пытается поддеть его, но в глазах странное выражение.

- Праздник? У тебя вроде не скоро еще день рождения, как и похороны твоего муженька.

- Иногда у тебя злые шутки, но ты отчасти угадал.

- Да? И что празднуем?

- Мой развод.

- О.

Это молчание, пожалуй, можно было назвать самую малость неловким, не будь Стефан так раздосадован своей не к месту вспыхнувшей радостью, а Лиза, в свою очередь, своей неуместной надеждой непонятно на что.

Стефан никогда не приходил на те мероприятия, где мог пересечься с Родерихом.

Почти никогда.

Молчание затянулось.

Хедервари молча смотрела куда-то в сторону. Сил смотреть на него у нее не осталось. Наверное, ей все же надо вспомнить о приличиях и уйти, в конце концов, у нее все еще есть официальный муж.

Стефан поймал ее за руку, когда она уже собиралась выйти из-за колоны и вернуться в зал.

- Я приду. Ну, знаешь, я по традиции рассчитываю на компенсацию. Все как обычно - ты, я, кладовка, эти мерзкие пуговицы.

- В этот раз можно и без пуговиц.

Стефан безусловно считал, что пуговицы весьма важная деталь одежды, но им с Лизой лучше бы обойтись без них. Без кладовок, в прочем, тоже. Хорошо что у него дома двухспальная кровать.


Примечания:
*Красная Смерть - персонаж рассказа Эдгара По "Маска Красной Смерти"

Я ужасен в гете, так что надо с этим просто смириться. Deal with it.

@темы: фанфик, Моя писанина, гет, Венгрия/Румыния, Hetalia Axis Powers

---

:3 ну наконец-то!

@темы: Радость шиппера, Яой(слеш)

---

Венгрия/fem!Румыния

Кровь и шоколад
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Элизабет/Стефания(Венгрия/fem!Румыния)
Рейтинг: R
Жанры: Фемслэш (юри), Романтика, Детектив, Повседневность, Hurt/comfort, AU, Мифические существа
Предупреждения: UST
Размер: планируется Мини
Статус: в процессе
Описание: Я сразу узнала ее - лукавый взгляд под длинной светлой челкой, вишнево-сладкие духи и пухлые алые губы из-под которых нет-нет да и мелькали острые белые клыки.
Читать на фикбуке: ficbook.net/readfic/4359126

Вишня

В кофейне было шумно и тепло. Запахи кофе и выпечки, бодрящие и сладкие, забивались в нос, попутно смешиваясь с ароматами чужих духов, машинного масла и чернил. Последнее меня удивило - откуда? - и взгляд тут же выцепил из толпы стайку девочек-студенток, хихикающих над бледным, ботанистого вида парнем, пишущим конспект на маленьком столике, явно не предназначенном для этого. Дешевая пластиковая ручка треснула, заляпав руки и стол чернилами.

Этот запах, химический и маслянистый, ощущался чем-то чужеродно-неприятным, но кофе все же пах сильнее. Я сидела у подобия барной стойки, прямо перед баристой, вертлявым блондинистым парнем, который говорил по-английский с заметным акцентом, вроде бы французским, но не совсем. Он старательно улыбался симпатичным клиенткам и явно не торопился быстрее их обслужить. Видимо, я в своих потрепанных джинсах и зеленой курточке, подбитой ветром, не удостоилась чести быть замеченной.

Мой раздраженный вздох утонул в густой золотисто-черной жиже, плескавшейся в кипенно-белой кружке. Жижа пахла, как настоящая арабика, с нотками корицы и миндаля, и чашка, как по волшебству оказавшаяся перед моим носом, ввергла меня в ступор. Взгляд скользнул выше, и слова благодарности застряли где-то в горле, завибрировали и затихли.

Передо мной были вишневые глаза. Такие же нереально вишневые, как сладкие духи, витающие в воздухе и пытающиеся соперничать за ароматное лидерство в пространстве подле меня. Белая блузка обтягивала весьма внушительный бюст, и я пялилась на него секунд тридцать и, заметив ехидный взгляд баристы, покраснела до корней волос, скосив глаза на бейджик, безуспешно пытаясь сделать вид, что туда я и пялилась изначально.

"Стефания".

Так вот. Хм.

Имя не вызвало положительно никаких ассоциаций, но в черепной коробке что-то черкнуло, напомнив мне, что где-то я его уже слышала. Не получив от памяти никакой подсказки, я плюнула на это дело и, буркнув куда-то в кружку подобие благодарности, сместилась в самый дальний угол барной стойки.
Девушка-вишня продолжала лукаво улыбаться. Хотелось бы верить, что мне.

Так, Лиз, соберись!

Кружка с напитком богов, ополовиненная, отправилась в очередь, теперь моим вниманием завладел большой блокнот. Обычный такой, размером с книгу, с котятами на обложке. Таких в любом канцелярском пруд пруди. Вот только содержание его явно не стоило показывать кому попало.

На чуть желтоватых листах в клетку убористым почерком Людвига были расписаны маршруты, места, явки и пароли. Все это - вампирское гетто. Да, вампиры давно вышли из тени, их существование официально признанно, более того, им даже полагается гос.защита. При условии, конечно, что они, как порядочные граждане, платят налоги и пьют только синтетическую кровь. И черт с ними, с налогами, но вот пить химическую бурду торопились явно не многие.

А потому в городе было множество клубов, закрытых и секретных или же полулегальных, где кровососы так или иначе ворочали свои мерзкие пропахшие кровью делишки. А я, как офицер отдела по борьбе с незаконной деятельностью кровозависимых (боже, что за дурацкое название!), должна сейчас сидеть где-нибудь в засаде или штурмовать очередной притон. Но нет, меня, как зеленого новичка, отправили просиживать штаны в офис, хорошо хоть сейчас, спустя полгода непрерывного полоскания мозгов, Людвиг таки уступил и посвятил меня в новое дело.

Я должна найти и прикрыть один подпольный клуб, где вампиры совсем уж обнаглели, почти в открытую нарушая закон. Чертовы ночные твари.

Хотя, если честно, я еще ни разу не видела вампиров вживую. В естественной, так сказать, среде обитания. В допросной пару раз мельком - да. Но те кровососы, получившие ударную дозу из ультрафиолетовой пушки, больше напоминали прожаренный стейк и ничего, кроме отвращения с налетом жалости, не вызывали.

А я слышала многочисленные легенды о том самом Зове, полупесне-полугипнозе, которую вампиры поют своим жертвам, об их неземной красоте и прочей лабуде. Любопытство - страшная сила, и оно толкало меня на глупости вроде таких как напроситься на явно опасное задание, при этом почти в одиночку. По-хорошему, я должна найти этот самый клуб, попасть внутрь, все хорошенько разведать и свалить. Но черт возьми, я так просто не уйду и докажу этому немецкому хлыщу, что я тоже могу быть отличным офицером, даже при том, что я женщина!

От злости я даже стукнула рукой по столу и тут же стушевалась под веселым взглядом девушки-баристы, ее белобрысый напарник хихикнул. Я попыталась скопировать взгляд Людвига Мюллера, которым тот гонял нерадивых стажеров, и парень тут же смылся обслуживать ближайшую стайку девиц. Так тебе!

- Лихо, - хмыкнула Стефания, ставя передо мной еще одну чашку. - Ларс парень неплохой, но иногда уж слишком беспечный.

- Откуда он? - не то чтоб мне было до этого хоть какое-то дело, но хотелось поддержать хотя бы видимость беседы. Я притянула к себе вторую кружку и с любопытством попробовала. Как сладко!

- Из Бельгии. Славный малый, - она снова улыбнулась так странно, по-кошачьи. Не знаю, как можно по-кошачьи улыбаться, ведь кошки вообще не улыбаются, но впечатление создавалось именно такое. - О, прости, я сделала на свой вкус.

- Ничего. Очень... вкусно.

Если уж совсем не лукавить, это было больше похоже на карамельный сироп, в который зачем-то добавили кофе, попутно присыпав ванильным сахаром. Я скользнула взглядом по плавным изгибам фигуры, подчеркнутой бордовым жилетом и приталенной блузкой. Взгляд снова уперся в грудь, и я от греха подальше уткнулась в чашку, но потом, не выдержав, посмотрела в ее глаза.

Они были, кажется, светло-карие, и, может, была виновата длинная светлая челка, с рыжеватым отливом, похожая по цвету на жженый сахар, а может, я совершенно заработалась, но ее глаза казались мне чуть красноватыми. Вишневыми. Значит, не показалось.

Пухлые губы изогнулись в кривоватой улыбке, и блеснули жемчужно-белые зубы. Клыки чуть выдавались вперед, и я судорожно глотнула невыносимо сладкую бурду, чтоб прогнать комок в горле.

Стефания подмигнула мне и быстрым, хищным движением облизнула губы.

- У меня хороший метаболизм.

Я безотчетным движением повторила ее жест и, залпом влив в себя этот кошмар диабетика, запихнула блокнот в сумку и поспешила уйти куда-нибудь подальше от навязчивого вишневого запаха, который почему-то стал отдавать металлическими нотками.

Доброволец

Наукой доказано, что восемьдесят процентов информации об окружающем мире мы получаем благодаря зрению, также внушительная часть достается слуху и другим органам чувств. Стандартный набор, подаренных человеку эволюцией примочек. Надо заметить, весьма покоцанных, по сравнению с животными аналогами. Впрочем, это точно не про меня.

Почему? Я жила в мире запахов.

Это была причина, по которой герру Мюллеру приходилось, сцепив зубы до играющих на его идеальных арийских скулах желваков, терпеть мое присутствие в своем отделе. Моя визитная карточка как оперативника. Зеленая карта в страну ночных кошмаров, полных кровососущих тварей, куда брали только очень крепких ребят преимущественно мужского пола. Если уж совсем честно - я единственная девушка на весь отдел.

Эта особенность частенько приносила мне множество неприятных ощущений, ибо далеко не все люди были чистоплотны в должной степени, а общественный транспорт это вообще девятый круг ада. Но на работе мне цены не было. Я - ищейка. В самом что ни на есть прямом смысле этого слова, и мой собачий нюх, очень может статься, поможет выйти на след тех самых загадочных вампиров, устраивающих в городе беспредел. Запах крови всегда чувствуется очень сильно, своими металлическими нотками перекрывая даже запахи страха и отчаянья.

Так что, можно сказать, я "звезда" отдела. Ага. Есть чем гордиться, кабы Людвиг каждый раз не сдирал с меня три шкуры. И даже то, что я одна из лучших студентов полицейской академии, не прибавляло мне очков в глазах этого белобрысого ублюдка. Конечно, подобные мысли я оставляла при себе, о начальстве, как о покойниках, - или хорошо или ничего.

Сейчас наша немногочисленная компания собралась на плановой "летучке", ибо назвать это сборище, в составе восьми человек, собранием - язык не поворачивался. Людвиг, еще более собранный и хмурый, чем обычно, как всегда предельно сжато оговаривал детали предстоящей операции. На мерцающим искусственным голубоватым светом экране сменялись один за другим слайды, а холодный голос немца шурупом вворачивался в сознание. Я моргнула, скинув с себя дрему.

Дело было дрянь.

Вампиры лезли из всех щелей, становились все наглее, агрессивнее и, что совсем уж хреново, - голоднее. Участились нападения, множество пропавших без вести, то и дело объявляются новые незарегистрированные вампиры. Это была просто полная беспросветная...

- Жопа.

- Лукашевич, держите себя в руках, - процедил Мюллер, на что поляк демонстративно пожал плечами и, чуть отъехав на стуле - скрипнули пластмассовые колесики, - вытянул ноги. Людвиг скрипнул зубами, но ничего не сказал. Феликс был гением химии и, как у любого гения, у него был совершенно несносный характер, но за блестящие результаты исследований маленькое хобби в виде игры на нервах начальства ему прощалось.

Людвиг вышел вперед и, взяв со стола маркер, начал вычерчивать на доске какие-то мудреные графики. Феликс, не скрываясь, зевнул, за что получил тычок от сидящего рядом Ториса Лоринайтиса. Я закусила щеку изнутри, чтоб не прыснуть от смеха.

- А теперь внимание, - пришлось снова посмотреть на Людвига, который, как мне показалось, был чем-то озабочен. Широкие, обтянутые белой тканью рубашки плечи закаменели. - У нас мало времени. Если верить этому графику из аналитического отдела, вампирская активность циклична, сейчас как раз закончился один виток, и мы должны нанести упреждающий удар до следующего. Задача ясна?

- Так точно, - отозвался нестройный хор голосов.

- Ясна-то ясна, а что делать будем? - неожиданно подал голос один из биологов, Эдуард фон Бок. От волнения его эстонский акцент ощущался сильнее.

Людвиг обвел подчиненных внимательным цепким взглядом и вздохнув указал на Феликса:

- Просвети, Лукашевич.

Тот лениво зашуршал бумагами, вовремя поданными заботливым Торисом, и, даже не встав с кресла, зачастил скороговоркой:

- После многочисленных проведенных мной лабораторных экспериментов с кровью пойманных зараженных - хочу заметить, санкционированных экспериментов - был выведен образец сыворотки, имитирующий заражение, но в ослабленном виде, с возможностью излечения при быстром введении антидота. Таким образом...

- Короче, - оборвал его Мюллер, на что поляк чуть слышно огрызнулся под нос, но папку закрыл. - Эксперимент признан успешным.

- Отлично, - с явным облегчением пробормотал Людвиг и продолжил уже громко и четко: - Итак, нам нужны добровольцы. Внимание, задание потенциально очень опасное для жизни. Вам предстоит проникнуть в вампирское гетто с помощью нашей новой разработки, и вы должны понимать, что у нас связаны руки, так как законники засудят нас за нарушение частной жизни кровососов, так что и страховать мы вас будем по-минимуму. Есть желающие?

Конечно, есть. Я прямо вижу целую толпу самоубийц. А если серьезно, то черта с два я упущу такой шанс!

- Я, сэр!

Взгляд Мюллера потяжелел.

- Еще добровольцы есть?

Феличиано Варгас робко поднял руку, и Людвиг, издав мучительный вздох, махнул рукой.

- Хедервари, зайдете ко мне за инструкциями.

Я не смогла сдержать торжествующей улыбки. Феликс по-дружески хлопнул меня по плечу, хотя взгляд его ясных зеленых глаз был явно встревоженным. Но мне уже было плевать.

***

Кабинет Людвига Мюллера пах трудоголизмом. Запах этот сплетался из жеваной бумаги, чернил для принтера, тех же потекших чернил из шариковых ручек, что так сильно ударили в нос в той кофейне, а еще ноток усталости, дешевого кофе из автомата и едва ощутимых, недоступных обычному человеческому носу отблески цитрусовых - так пах гель для волос, которым Людвиг приглаживал свои волосы, растрепанные от сна лицом на столе в кипе отчетов.

Кондиционированный воздух был совершенно сухим и безжизненным, и мне на секунду нестерпимо захотелось оказаться на терпко-душной улице, вдохнуть вместо этого стерильного воздуха, пахнущего офисом, затхлый городской смог.
Сам Мюллер выглядел идеально сосредоточенным, если бы не красные от недосыпа и непрерывной работы за компьютером глаза и изрядно помятый галстук. Он вообще уходит домой?..

- Хедервари.

- Да, сэр, - я невольно вытянулась по струнке, но тут же расслабилась, когда он только махнул на это рукой. - Спасибо, что выбрали меня, а не сержанта Варгаса.

Людвиг снял очки в тонкой металлический оправе и, отложив их в сторону, потер переносицу - почти механический жест уставшего человека.

- Будь моя воля, я бы Варгасу не доверил даже штрафы выписывать.

Вот уж точно. Этому мальчику-ромашке лучше бы детям сказки читать в детсаду.

- Тогда зачем он здесь, сэр?

Людвиг неожиданно хмыкнул.

- А ты не знала? Он такой же как ты... Одаренный. Эмпат.

На лице немца явно читалось "откуда вы взялись на мою голову", я же с удивлением пыталась осмыслить полученную информацию. Надо же, значит Феличиано еще один "особенный". Нет, я, конечно, замечала, что он добрый и чувствительный, но все же эмпатия... Редкий и опасный дар.

Губы Людвига дрогнули в намеке на улыбку, но тут же сжались в тонкую нить. Он вытащил из ящика папку и положил на стол передо мной.

- Ознакомься и распишись. Только не торопись, внимательно читай.

Я пробежала глазами по мелким строчкам - что, нельзя было выбрать шрифт еще мельче? - там говорилось сначала об особенностях препарата, который мне предстояло принять, потом о мерах предосторожности, о вампирских гетто и далее по списку. Бла-бла. В целом ничего, что могло бы хоть на йоту поколебать мою решимость. Я взяла лежащую рядом ручку и собиралась уже поставить свою размашистую подпись, но Людвиг перехватил мою руку.

- Ты уверена? Пути назад не будет. Слушай, Хедервари, ты не обязана соглашаться, если не хочешь. Это не последнее дело в твоей жизни.

- Я согласна, сэр.

О чем тут думать? Мне предстоит наконец получить свое первое серьезное дело, да еще и то, в котором моя специализация точно пригодится, может, я даже смогу найти пропавших... А он ждет, что я дам задний ход? И кто тогда пойдет? Трусишка-Феличиано, который от вида крови только что в обморок не падает? Или, может, Феликса отправят? Смешно.

Роспись, острая и угловатая, расползлась на белом листе, и я вздохнула с облегчением - вот и все, выбор сделан. Людвиг молча забрал лист и все с тем же странным выражением смиренного неодобрения отдал мне папку с делом и направление в лабораторию к Феликсу.

И только придя домой и кинув пластиковую папку на постель, я, заварив себе сублимированный кофе, осознала, что не вспоминала девушку из кофейни почти целый день, так захватило меня это дело, но сейчас, в моей пустой квартире, с чашкой химической бурды, отдаленно напоминающей благородный напиток, я особенно отчетливо ощущала на языке этот запах-вкус перезрелой вишни.

@темы: Франция/Англия, фанфик, Моя писанина, гет, Пруссия/Россия, Венгрия/Румыния, юри (фемслеш), Яой (слеш), Hetalia Axis Powers

---

fem!Испания/fem!Англия

Квартальный отчет
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Кармен/Элис(fem!Испания/fem!Англия)
Рейтинг: PG-13
Жанры: Фемслэш (юри), Романтика, Повседневность, AU
Размер: Мини
Статус: закончен
Описание: Если Элис Керкленд и не любила в этой жизни что-то больше, чем чрезмерное, по ее мнению, дружелюбие, то это не сданные вовремя квартальные отчеты.
Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/4419081

В офисе было невыносимо жарко. Кондиционер, благословенное дитя научного прогресса, сдох еще вчера, и по какой-то неведомой причине починке не подлежал, а новый обещали привезти только в четверг. Элис раздраженно откинула со лба светлую челку и поморщилась, пот стекал по вискам, тонкая белая блузка, кажется, прилипла к телу, как вторая кожа, а солнце нещадно палило, норовя пробраться сквозь жалюзи и куснуть бледную английскую кожу.

Элис и так не отличалась легкостью характера, имея в стенах офиса репутацию той еще мегеры, но сегодня весь мир слово сговорился вывести ее из себя. Кофе был горьком, как слезы дизайнеров, не получивших допфинансирования, любимые лодочки на тонких, как иглы, шпильках, устроили ей подставу, чуть не обеспечив переломом или, по меньшей мере, вывихом лодыжки, пугливый секретарь Варгас сегодня был еще более раздражающе-зашуганым, смотря на нее глазами оленя, попавшего под свет фар на дороге. Бесило даже мирное гудение оргтехники.

Но больше всего злил квартальный отчет. Чертова стопка бумаг на пятьдесят страниц.

Проблема была не в отчете, о нет. Все дело в том, что этого самого отчета не было.
Тонкий пальчик ткнул в кнопку, и из интеркома соловьем зачирикал бодрый голосок, заставив девушку поморщиться, как от глотка лимонного сока.

- Вы что-то хотели, мисс Керкленд?

"Да, твою голову, тупой ты итальяшка" - мысленно прорычала Элис, но, памятуя советы психотерапевта, мысленно сосчитала до десяти и только потом, перестав воображать картины кровавой расправы, подчеркнуто ровно спросила:

- Не принесли ли мне квартальный отчет из отдела логистики?

- Н-нет, - голос Феличиано дрогнул, зная, что за этим простым словом из трех букв может последовать буря, - Но я сейчас схожу и спрошу, вдруг они...

- Сидеть. Сама схожу.

Бесполезный Варгас сидел в приемной, пытаясь спрятаться за широкой и надежной спиной жидкокристаллического монитора. Получалось вполне удачно. Элис пролетела мимо, даже не взглянув на него, и парень облегченно выдохнул, но продолжил нервно теребить свою торчащую прядку.

Смиренные рабы офисной жизни бродили от принтера к ксероксу, с одинаково кислыми выражениями на лицах и координацией зомби из дешевых американских фильмов, тех самых, на которые ее неоднократно пытался сводить Альфред Джонс, по мнению Элис довольно глуповатый, но лучащийся нездоровым энтузиазмом янки. При виде самой Элис Керкленд, грозы всего офисного планктона, "зомби" начинали немного нервно шевелится, впрочем не проявляя особых стараний для имитации бурной деятельности.

Тонкие каблучки опасно цокали по полу, словно отбивая неслышный ритм. Впереди мелькнула знакомая дверь, и Элис, решительно отпихнув зазевавшегося Ловино Варгаса, близнеца уже порядком намозолившего ей глаза Феличиано, протиснулась в кабинет.

Первое, что почувствовала англичанка, это прохладный воздух, хлынувший на нее благодатной волной, Элис казалось, что ее кожа просто жадно пьет его. В этом чертовом отделе логистики никогда ничего не ломалось! Вообще ничего, даже гребаная кофемашина работала, как швейцарские часы. У себя она не далее как месяц назад выбросила пятую по счету.

Кармен Мария Карьедо восседала на роскошном кожаном кресле, больше напоминавшем трон, возмутительно свежая и цветущая. Накрашенные яркой помадой губы изогнулись в мягкой улыбке. Элис скрипнула зубами. Если что и бесило ее в этой жизни сильнее, чем чрезмерное, по ее мнению, дружелюбие, так это не сданные вовремя квартальные отчеты.

Чертова Карьедо делала это постоянно!

Она злила Элис своей невыносимо красной блузкой с кружевным воротничком, не чета ее идеально подходящей дресс-коду белой, своей роскошной грудью третьего размера - и нет, Элис вовсе не пялилась! - и извечной заколкой-розой, и наконец исправно работающим кондиционером. Но отчеты это уже слишком!

Кармен с грацией львицы привстала и протянула ей стопку свежеотпечатанных листов - они еще хранили тепло. Элис хотела уже забрать чертовы бумажки, но смуглая рука легонько шлепнула ее по ладони.

- Отчет. - процедила англичанка, глядя в оливково-зеленые глаза, в которых сейчас явственно искрилась насмешка.

- А волшебное слово?

- Уволю! - прошипела Элис, но алые пухлые губы уже погасили ее протест, мягко сломив всякое сопротивление. Смуглые руки легонько огладили смявшуюся белую блузку.

Когда Кармен отодвинулась с непростительно довольным видом, все, что могла сделать Керкленд, это попытаться создать хотя бы видимость возмущения, которое уже сделало ручкой и возвращаться не собиралось.

- Он был у тебя! Черт возьми, ты что, просто не могла отдать его Варгасу?!

Кармен как-то почти по-детски надула губы и посмотрела на нее с легкой укоризной.

- Ну, дорогуша, если я буду отдавать эти бумажки твоему запуганному олененку, ты вообще перестанешь сюда приходить. Так что, - тут испанка задорно подмигнула, - только лично в руки!

Элис вернулась в свой кабинет только через полчаса, с растрепанной прической и с ненавидимой ею красной помадой на губах. Феличиано проводил ее любопытным взглядом, но мудро промолчал.

Квартальный отчет, измятый и забытый всеми, так и остался сиротливо лежать в отделе логистики.

@темы: фанфик, Моя писанина, Испания/Англия, юри (фемслеш), Hetalia Axis Powers

---

ПруРу, Невесомость

Невесомость
Автор: Seraphim Braginsky
Беты (редакторы): Кира ж-е-с-т-ь СкАрАбеЙ
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Пруссия/Россия(Гилберт/Иван)
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, PWP, ER (Established Relationship)
Предупреждения: BDSM
Размер: Мини
Статус: закончен
Описание:
Ивану хочется новизны в отношениях, а Гилберт как всегда понимает все слишком буквально.

[кинк - секс в подвешенном состоянии]
С Днем Космонавтики

Посвящение:
Всех с 55-летием полета Юрочки Гагарина

Публикация на других ресурсах:
с разрешения

Примечания автора:
я зарекался писать пвп после "Любовника моего брата", но хуй с ним, живем один раз.

Примечания:
18+ все совершеннолетние, обломись роскомнадзор. На День Космонавтики я безнадежно опоздал, ну и хрен с ним. Никакой художественной ценности не имеет, писалось фапа ради от безысходности и тлена. Всем бобров и ПруРу.
Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/4313415

Определенно есть вещи, которые не следует говорить, особенно в определенное время и с определенными людьми. Слишком много "определенностей"? Да и черт с ними, потому что Иван определенно попал. Нашел себе приключений на пятую точку, при этом не прилагая никаких усилий, вот это мастерство! Прежде чем перейти, собственно, к сути всей этой весьма пикантной ситуации, нужно отмотать пленку на пару дней назад, когда ничто не предвещало беды и у четы Брагинских-Байлшмидтов все было тихо и спокойно, насколько это вообще возможно для парочки таких долбо... эээ очень неординарных личностей.

Утро было томным и ленивым, каким оно бывает разве что после бурной, жаркой, хорошо проведенной ночи, когда в теле плещется приятная усталость, а рядом в подушку сопит что-то светленькое, родное и пахнущее яблочным шампунем. Пруссия уткнулся носом во взъерошенную макушку и стиснул Брагинского, как любимого плюшевого мишку, так как спросонья тот всегда выглядел невероятно мило и совершенно не угрожающе. Очень обманчивое, надо заметить, впечатление.

Ваня завозился, попытался отпихнуть его (безуспешно), а потом недовольно заворчал что-то про сбившееся в тугой жгут одеяло и всяких слишком горячих парней.

- О да, я горяч, детка, - хохотнул прусс, чувствуя, что на чаше весов "утренний секс" явно начинает перевешивать "кружку кофе и сигарету". Одеяло окончательно съехало куда-то к ногам, явив взору довольного Гилберта, цепочку алеющих засосов и один смачный укус на покатом плече. Иван, наконец, перестал вошкаться и перевернулся на другой бок лицом к Гилберту. На щеке русского остался трогательный след от подушки.

К сожалению, в отличии от жаворонка-Гилберта, который подскакивал чуть ли не с петухами, Брагинский мог дрыхнуть до обеда, если бы не пендаль вышеупомянутого жаворонка. Посему можно было сделать вывод о том, насколько Иван был настроен на "брачные игры бизонов", как он сам это называл, с утра пораньше. Именно с утра сталкивались две воистину великих силы - Лень России и Упертость Пруссии. Польша, ставший как-то раз свидетелем такого эпического сражения, ехидно пошутил, что когда-нибудь они создадут черную дыру, пытаясь выяснять, кому мыть посуду или кто спит с правой стороны кровати в этот раз. Надо заметить, Феликс был недалек от истины - Этот День настал. Именно так, с большой буквы, так как эта пафосная и в меру загадочная фраза открывает начало нашей истории.

Упертость Гилберта таки восторжествовала - Иван был разбужен и вся его сонная очаровательность сменилась раздражением, резко переводя Брагинского из режима плюшевого мишки в разряд медведя-шатуна, даром что у Пруссии инстинкт самосохранения периодически лагал.

- Чего пристал, окаянный? Итак заездил вчера, дай поспать, - буркнул Иван, пытаясь отвоевать одеяло. После пятиминутной возни Гилберт таки был выпихнут на пол, а Брагинский тут же завернулся в одеяло, как в кокон, а потом для верности свернулся улиткой. Впрочем, двухминутное затишье его не обмануло - если чего Байлшмидт и не умел по жизни, так это проигрывать. Край одеяла резко дернули, отчего оно жалобно затрещало, но не поддалось, и прусс раздраженно выдохнул. Чтоб Великий да с одеялом не справился?..

- У этой хреновины вообще есть конец?! Замотался, бля.

Конец, конечно, был. Вот только нашелся он явно позже, чем конец терпения Пруссии, так как Иван все же был выдернут из кучи тряпья, завален на спину и обласкан в добровольно-принудительном порядке.

Но Иван не был бы собой, если бы не испортил довольно жмурящемуся Гилберту всю малину за ускакавший в закат розовым единорогом последний сон о прекрасном светлом будущем. А потому Ваня, подползя к Гилберту поцеловал его в начавшую уже колоться от светлой щетины щеку, потом в кончик носа, в висок...

- Гил...

- М?

- Ты знаешь, это было так...

Иван взял драматичную паузу, хитро поблескивая глазами и выжидая нужную реакцию. И дождался, разумеется, так как эго его любовника в подобные моменты раздувалось неимоверно и по размером могло сравнится разве что с Сибирским автономным округом.

- Да-да, детка, я знаю. Это было аху...

- Очень скучно.

Гилберт замер. Вся томная леность тут же слетела с него, и он возмущенно подскочил, неверяще смотря на любовника. Погодите-ка, он что, действительно сейчас сказал, что...

- Ну-ка повтори, - угрожающе процедил Пруссия, сжимая кулаки.

Иван улыбнулся самой своей нежной, абсолютно паскудной улыбочкой, и, явно желая оставить на самооценке Гилберта еще пару вмятин, продолжил свою месть.

- Ну знаешь... все у нас как-то банально, по шаблону. Пришли с работы - потрахались. В кровати. Со всеми этими телячьими нежностями. Скучно уже стало. А я, может, хочу так, чтоб искры во все стороны, огонь, полет... Вот, полет! Так, чтоб ах! Чтоб кровать сломать и звезды перед глазами!

Вид остолбеневшего Пруссии явно раззадорил Ивана, и он ушел уж в какие-то совсем космические сравнения и поэтические эпитеты и, только убедившись, что месть свершилась успешно, решил закрепить ее - чмокнул все также стоящего памятником самому себе у кровати Гилберта и, быстро одевшись, ушел. Лишь у самой двери обернулся и бросил:

- Да ты не переживай так, Гил. Возраст, все же... Ты не напрягайся лишний раз, а то мало ли, чего у тебя там откажет, - сладко протянул Брагинский и, не удержавшись, пакостно хихикнул, видя как потемнело лицо Байлшмидта. После чего поторопился ретироваться подальше, так как свое негодование Пруссия имел обыкновение выражать громко, долго и опасно для жизни окружающих.

Гилберт завис. Какое еще "ах"? Какой еще нахрен полет? Что это вообще были за паскудные намеки на его несостоятельность, как мужика?

- Ну, Брагинский, сука, довыебывался...



***

Иван осторожно зашел в квартиру, ступая так, будто впереди его ждало минное поле или, по меньшей мере, разъяренный дракон. Вообще, один взрывной механизм он оставил тикать... Впрочем, русский привык полагаться на авось и рассудил, что вспыльчивый Пруссия уже разхерачил парочку попавшихся под руку предметов, а значит должен уже успокоиться, а потому бесстрашно зашел в их спальню и тут же затормозил, изумленно разглядывая комнату.

Гилберт и правда был спокоен, хотя его оскал ничего хорошего для ваниной задницы не предвещал. Но поразило Ивана другое - Гилберт игрался с чем то напоминающим гимнастический снаряд, состоящий из веревок и креплений, прицепленных к потолку за вбитые железные крюки. Иван ощутил, как внутри начало зарождаться нехорошее предчувствие.

- Это что еще за хрень такая? - подозрительно спросил Иван, начиная медленно пятится к выходу. Уйти ему, конечно, никто не дал - Гилберт, разгадав его маневр, мгновенно оказался рядом и вжал его в стену, поставив руки по обе стороны от головы Брагинского.

- А это, Ваня, очень занятная хрень. Ты хотел полетать, так я сейчас тебе устрою, - ласково проурчал Гилберт, погладив Ивана по щеке, а потом жестко прихватил за горло. - А ну отошел от двери. И разделся, быстро.

- Гил, ну ты чего, беллетристики что ли перечитал. По твоему эта фиговина меня выдержит? - Иван постарался улыбнутся как можно более мягко и добавил в голос просящих ноток. - А может, просто ну, по-старинке?

Пруссия ухмыльнулся. Нехорошо так.

- Ну, дорогуша, ты не беспокойся, если эта фиговина Запад выдержала, то тебя и подавно. Он на ней качался по двести пятьдесят раз, так что полтора часика нашего общения она точно выдержит. А по-старинке надо было раньше, экспериментатор хренов. Так что давай, без глупостей. Сам разденешься али помочь тебе, бедному? Заодно и полетаешь, ты ж у нас мечтал космонавтом стать? Смотри, дядя Гилберт прям дед Мороз, исполняет мечты детства, - хохотнул Гилберт, к которому уже вернулось хорошее настроение.

- Отъебись, - буркнул Россия, стягивая свитер и швыряя куда-то не глядя, чисто из вредности, так как знал, что Гилберта бесит бардак. В некоторых вещах прусак был удивительно щепетилен.

Иван, полностью обнаженный, залез на постель и с вызовом посмотрел на Гилберта, бесцеремонно разглядывающего его с пошловатой ухмылкой.

- Ну что, готов?

Иван был готов разве что сбежать куда-нибудь в Канаду или даже в Минск, чем черт не шутит, но уж точно не напялить на себя всю эту "сбрую". Но Гилберт, конечно, не стал ждать когда русский закончит рефлексировать. Он помог Ивану надеть часть этой бдсм-экипировки в виде черных кожаных ремней с металлическими вставками - Иван вздрогнул, когда они коснулись кожи и Гилберт тут же успокаивающе погладил его по бедру, словно норовистую лошадь.

- Ну-ну, мы только начали, детка, расслабься.

Иван уже хотел было сказать какой же Гилберт козлина, но одна тонкая полоска кожи оказалась в рту, а еще парочка затянулись на шее. Иван попытался цапнуть Гилберта за пальцы которые тот нагло толкал ему в рот под ремешком-кляпом, но попытка не увенчалась успехом.

- Отлично смотришься, Брагинский, - светящимся от самодовольства Гилбертом можно было осветить целый дом. А при желании, может, и на маленькую страну хватило бы.

Но, разумеется, на этом все, как и обещал Гилберт, не закончилось. Теперь Байлшмидт, придерживая его под животом, слово ребенка, которого учат плавать, помог Ивану пролезть в этот странный гимнастический снаряд. Действовал прусак на удивление мягко, умудряясь не только оказывать поддержку, но и поглаживать его по животу и пояснице. Эти знакомые теплые руки с огрубевшей от постоянных тренировок кожей успокоили Ивана, хотя ощущение дискомфорта от всего этого явно не исчезло.

Чувствуя, как крепления впиваются в кожу, а дополнительные ремни сковывают руки за спиной, Иван наконец понял, что это за странное ощущение преследовало его уже минут пять. Невесомость. Эластичные ремни сидели просто превосходно, никак не передавливая тело и не натирая кожу, поэтому забыть о них было до обидного легко, зато ощущение парения в воздухе осталось, щекоча нервы.

Впрочем, все было не так радужно - прекрасное чувство свободы сменилось страхом и резким выбросом адреналина, так как Гилберт легонько качнул его вперед и ремни, немного вибрируя, выдержали его вес, но заставили раскачиваться как маятник.
Иван уже успел трижды пожалеть о том, что вообще заикнулся о каких-то полетах, ибо сейчас, повиснув над кроватью на веревках, он чувствовал себя не космонавтом, а курицей, которую ощипали и собираются прожарить на гриле. Видимо, последнее он сказал в слух.

- Ну в одном ты прав, жарить я тебе буду долго, цыпа.

От голоса Гилберта, хриплого и низкого, Ивану стало невыносимо жарко, а осознание того, как он беззащитен, обнаженный, скованный и подвешенный над постелью, почему-то вызвало не возмущение или стыд, а волну предвкушения. Из сладостных мыслей его выдернул сильный шлепок по заднице, отчего Брагинский возмущено пискнул, так как покрыть виновника трехэтажным матом мешал все тот же кляп. Гилберт, кажется, решил оторваться на нем по полной, так как экзекуция продолжалась и все, что мог чувствовать Иван, это буквально огнем горящую задницу и доносившиеся как сквозь вату хлесткий звук шлепков.

Брагинский совсем перестал дергаться и, кажется, даже расслабился, безвольно повиснув на ремнях, и именно в этот момент Гилберт остановился, с удовольствием созерцая роскошную картину покрасневшего ваниного зада. Да, это была маленькая месть, и прусак может и рад был бы продлить ее немного, но собственное возбуждение уже становилось болезненным, а вид такой потрясающей раскрасневшейся попки явно не добавлял терпения.

Иван сдавленно зашипел, словно облитый водой кот, когда в ложбинку между ягодиц полилось что-то холодное и скользкое. В контрасте с раздраженной и горящей от порки кожи ощущения были еще острее. Гилберт не торопясь помассировал пальцами вход, а потом не медля протолкнул сразу два пальца, от чего Иван дернулся и качнулся вперед, стремясь уйти от дискомфорта. Но Гилберт жестко удержал его на месте, перехватив второй рукой под животом.

Прусак постарался как можно теснее прижаться к заднице Ивана, давая тому ощутить свой стояк и явно намекая, что если кое-кто будет дергаться, то Байлшмидт перестанет нежничать. Иван молчаливому совету внял и затих, только тяжелое сбитое дыхание выдавало его нервозность и нетерпение.

Пальцы внутри ощущались чем-то чужеродным, но совсем не неприятным. Они растягивали анус, терли чувствительные стенки и наконец...

- Умпф, - Иван издал какой-то совсем уж нечитаемый звук, выгнувшись, как натянутая тетива лука. Наслаждение было таким острым, что в глазах потемнело.

Гилберт довольно хмыкнул.

Он еще несколько раз двинул пальцами на манер ножниц и вытащил их с пошлым хлюпающим звуком. Иван бы, наверное, сравнился по цвету с помидором от стыда, но сейчас совершенно ничего не соображал. Поэтому, когда пальцы сменил горячий крепкий член, Иван только всхлипнул.

Гилберт как ни старался не смог сдержать низкий хриплый стон, когда ощутил, как анус тесно сжал его. Внутри было горячо и влажно от обилия смазки, поэтому член легко скользил, а Иван быстро расслабился. Терпения на долгие ласки уже не было, поэтому, едва войдя в него, Гилберт сразу втиснулся до самых яиц и стал трахать грубо и жестко, жалея только о том, что не может по своей любимой привычке сильно прикусить Ивана за загривок.

Одного Гилберт не учел - все эта "космическая" хрень не позволяла принять устойчивого положения, а потому Байлшмидту пришлось поднапрячься, удерживая Ивана одной рукой, а второй надрачивая его сочащийся смазкой член. Это явно требовало опыта и сноровки, но вид стонущего беспомощного Брагинского определенно того стоил.

Иван что-то промычал, дернувшись на ремнях, словно бабочка в паутине, и Гилберт, сжалившись, потянулся и снял кляп.

- Гхк ..ть..

- Что-что? - проурчал Байлшмидт, ласково стирая ниточку слюны с подбородка и поглаживая по щеке.

Иван злобно посмотрел на него слезящимися глазами, в которых зрачок, кажется, почти полностью перекрыл аметистовую радужку.

- Блять. Кончай быстрее, я сейчас сдохну на этой карусели.

- Как скажешь, радость моя, - хихикнул прусак, и тут же отклонился назад, почти полностью выйдя из него, а потом так же резко толкнулся внутрь. Иван захлебнулся стоном и опустил голову - светлая челка закрыла глаза.

Гилберт сжимал его бедра так, что наверняка останутся синяки. Его движения, сильные и грубые толчки, вызывали то накатывающие, то спадающие волны удовольствия, но Иван ощущал, что никак не может кончить. Но тут Гилберт ласково прошелся рукой по влажной от пота спине, погладил чувствительную поясницу - чертову эрогенную зону - немного оцарапал ногтями, при этом не переставая надрачивать ему, а потом наклонился и сильно укусил куда-то в бок. От резкой боли и совсем уж невыносимого удовольствия Иван вскрикнул и обмяк. Гилберт вытер испачканную семенем руку об его же бедро.

Уже расслабленно повиснув, Брагинский почувствовал, как Гилберт таки кончил ему на многострадальную поясницу. Бок болел от укуса, но не так сильно, как затекшие руки. Но вся эта дикая смесь усталости, легкой боли и пьяного расслабляющего удовольствия окончательно сморила его. Прусак снова придержал его за живот, помогая выбраться из сплетения ремней и освободил руки. Иван тут же свалился на бок и свернулся клубочком, чувствуя, что не сможет даже до ванной доковылять.

Гилберт улегся рядом, тут же притянув к себе и поцеловав в макушку. Брагинскому жуть как хотелось пройтись кирпичом по этой наглой белобрысой морде, но просто лежать амебой все же хотелось больше. Ну ничего, он ему еще припомнит.

- Я тут хотел сказать тебе, Вань...

- Что? - Неужели извинятся надумал? А вот хрен тебе, козлина, не прощу!

- С Днем Космонавтики!

Гилберт пытался сохранить серьезное выражение лица, но не выдержал, расхохотавшись в голос и тут же откатился, уворачиваясь от снарядом пущенной в него подушки.

- А знаешь, эту хрень я все-таки оставлю... С такими упражнениями никакой тренажерки не надо. Будешь ты у нас, Вань, здоров, как космонавт.

Брагинский ничего не ответил, так как уже успел вырубиться окончательно. А Гилберт, взяв с тумбочки телефон, пролистал календарь. Так, что там у нас за праздник следующий...

@темы: фанфик, Моя писанина, Пруссия/Россия, Яой(слеш), Hetalia Axis Powers

---

Хьюстон, у нас проблемы

Хьюстон, у нас проблемы
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Ориджиналы
Пэйринг или персонажи: Два астронавта
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Ангст, Фантастика, Стихи
Описание:
Мы последние на Луне

Хьюстон, у нас проблемы.
Гравитация на нуле.
Да и нет никакой дилеммы:
Мы - последние на Луне.

Воздух - ровно на восемь часов,
И шипенье помех в эфире.
Мы не слышим своих голосов,
Мы одни в этом чертовом мире.

И вакуум как будто снаружи,
А на самом деле внутри.
Мы не чувствуем лунной стужи,
Мы - космические снегири.

И пошел обратный отсчет,
Ну а мы просто жадно вдыхаем.
Провалился тонкий расчет -
Как же медленно мы умираем.

Я уже сосчитал все светила:
Половину из них не знал.
И тогда меня мысль посетила,
Как же я от жизни устал!

Если космос - последний рубеж,
То Земля - это просто стоянка.
Или сборище глупых невежд,
Но для космоса явно подлянка.

Ну а космосу, в прочем, плевать.
Он на нас равнодушно взирает.
"Я лишь звезды хотел сосчитать"
Он, конечно, все понимает.

@темы: ориджинал, Моя писанина, Лирика

---

Стихи. Контракт.

Контракт
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Ориджиналы
Пэйринг или персонажи: Парень, продавший душу
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Ангст, Стихи
Статус: закончен
Описание:
Вместо души - прочерк.

Посвящение:
госпоже Басмановой. Если присмотреться, здесь можно увидеть наше отп.

Публикация на других ресурсах:
с разрешения

Вместо души - прочерк.
Я отдал ее взаймы.
В контракте мой мелкий почерк:
Чернила почти не видны.

Роспись не глядя - сбоку,
И жизнь вся под откос.
От нее никакого проку,
Мне даже не нужен вопрос:

"Ты, парень, точно уверен?
Не хочешь бессмертья кусок?
Срок-то малый отмерен,
Рассыплешься скоро в песок!"

А мне его даром не надо.
Кофе и никотин -
Вот для сердца услада.
Точно помру один.

К черту все эти жизни.
Бессмертие? Вот те на!
Трупом откушают слизни,
Та еще ерунда.

Стоя смотрю в окно,
Ночь разлилась вокруг.
Жизнь - немое кино.
Пусть кто-нибудь включит звук.

@темы: ориджинал, Моя писанина, Лирика

---

Стихи о Питере

Питерское
Автор: Seraphim Braginsky
Беты (редакторы): Валькирия Карамболь
Фэндом: Ориджиналы
Пэйринг или персонажи: житель Петербурга
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Романтика, Стихи
Статус: закончен
Описание:
Приют бездомного поэта

Публикация на других ресурсах:
с разрешения

Приют бездомного поэта -
То город голубиных крыш.
Вопросы бродят без ответа
И сквозь цветы растет камыш.

Тропинки тонких изысканий,
Где фонари растут кругом,
Полны нечаянных блужданий -
Там музы ходят вчетвером.

Горгульи Северной Пальмиры
Несут суровый свой дозор,
А голубь - вечный символ мира,
Сплетает облака в узор.

Тут пышки сладкие с какао
И всадник медный на коне,
Здесь даже бомж постигнет Дао,
Услышав голоса извне!

Здесь надо жить неторопливо,
Распивши кофе с утреца,
И москвичей встречать глумливо
С лицом надменного юнца.

Коли живешь ты в Петрограде,
То должен ты поэтом быть,
Ходить в блистательном наряде
И в коммуналке жизнь прожить.

А жирных уток караваны
Встречать как преданных друзей.
Граненые хранить стаканы,
Что превращают дом в музей.

Ну, в общем, друже, если любишь,
Печальный город на Неве,
Другие города забудешь,
Читая Блока в голове!

@темы: Питер, ориджинал, Моя писанина, Лирика

---

Фемслеш. Ориджинал.

Сентябрьские розы
Автор: Seraphim Braginsky
Беты (редакторы): Валькирия Карамболь
Фэндом: Ориджиналы
Пэйринг или персонажи: Жанна/Нина
Рейтинг: R
Жанры: Фемслэш (юри), Романтика, Ангст, Драма, Психология, Повседневность, Hurt/comfort
Размер: планируется Мини
Статус: в процессе

Описание:
Питерская осень это что-то такое мерзкое и слякотное. И мое привычное утро с сигаретой было бы все таким же монохромно-влажным и обесцвеченным, если бы на балконе напротив под нежными девичьими касаниями не расцвели розы.

Посвящение:
Моему рыжему Драйзеру за поддержку депрессивного меня

Публикация на других ресурсах:
с разрешения

Примечания автора:
Первый оридж. С почином меня.
Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/4266409

Соседка

Я стояла на балконе и лениво выпускала сизый сладковатый дым, отдающий паленой вишней. На сигарете остался яркий след от помады. Стоило слегка тряхнуть рукой, и пепел осыпался вниз, на влажный асфальт, впрочем, не долетев до него, сорванный порывом ветра. Мой взгляд равнодушно проследил за пеплом и соскользнул ниже, к первому этажу, на небольшое оживление у подъезда - там дюжие парни таскали мебель в прозрачных чехлах и большие картонные коробки. Видимо, наш "дурдом" ожидало пополнение.

Я уже хотела было уйти, так как сигарета дотлела почти до самого фильтра, а еще невыносимо хотелось кофе, настоящего ароматного кофе из турки, с щепоткой соли, без сахара и молока, но тут грузчики начали выносить кадки с цветами, и моя бровь сама собой иронично дернулась. Надо же, похоже, у кого-то в квартире настоящий ботанический сад. Воображение тут же нарисовало образ женщины преклонных лет с седыми волосами, в строгой гульке и взглядом школьной учительницы, отчитывающей детишек за разбитое окно.

Я даже немного свесилась через перила, стараясь разглядеть мою новую соседку, — внезапный и совершенно не свойственный мне приступ любопытства.

И надо же было Игорю появиться именно в этот момент! Балконная дверь хлопнула, и в поле зрения нарисовалась конопатая физиономия. По его широкой улыбке во весь рот захотелось пройтись кирпичом, так, чтобы она напоминала клавиши моего заезженного пианино, которое я, признаюсь, ненавидела всей душой за "счастливое" детство.

- Жан, ты чего тут?..

Я резко отвернулась и посмотрела вниз. Так и есть, соседка уже ушла.

От досады я потушила бычок о перила, проигнорировав стеклянную пепельницу, и, медленно обернувшись, постаралась максимально точно телеграфировать взглядом, как я хочу разбить эту самую пепельницу о чью-то не очень светлую голову.

Игорь вжал голову в плечи и с извиняющейся улыбкой промямлил:

- Я там это... кофе сделал.

Зная Игорька, можно смело сказать, что все его «деланье» заключалось в том, что он заварил кипятком растворимую бурду, гордо носящую имя благородного напитка. Еще и пол-сахарницы высыпал наверняка. Я вообще искренне не понимала, как можно пить этот глюкозный-молочный сироп, но Игорь с завидной регулярностью опустошал мою сахарницу.

- Пошли, - отозвалась я, махнув рукой, и Игорь засиял, как начищенный пятак. Как мало человеку надо для счастья. Уходя, я заметила краем глаза, как в окне напротив на подоконник поставили герань.


***


Питерская осень это что-то такое слякотно-мерзкое, с затхлым привкусом накатывающей депрессии или едва ощущающимся ароматом фатальной влюбленности, время, когда нестерпимо хочется курить на балконе, мысленно цитируя Блока, или кормить жирных уток на мосту, а потом с этого же моста отправиться в полет. К осени я была готова загодя - свои последние сбережения с подработки были потрачены на новые наушники, клетчатый шарф и пачку антидепрессантов. Где-то в комоде был спрятан до лучших времен коньяк пятилетней выдержки - царская роскошь для бедных студентов.

С того дня, как я выперла Игоря из свой прокуренной комнатушки, прошла неделя. Я все так же курила по утрам, соседка напротив все так же не появлялась в поле зрения. Почему меня это беспокоило? Да черт его. Возможно, дело в том, что смотреть на кислые рожи соседей, с печатью неистребимого питерского коммунального быта на лице, уже откровенно тошно.

Громкий и наглый стук в дверь — я даже не открывая дверь могу сказать, кто это.

Поспешно тушу сигарету и плетусь к двери — за ней необъятных размеров тетка с манерами доярки, тщетно пытающаяся выдать себя за коренную петербурженку. Ее густо намазанные дешевой малиновой помадой губы недовольно скривились, и я не смогла сдержать ухмылку. Ту самую, что приводила абсолютное большинство людей в бешенство.

- Жанна! Опять дымишь в доме, ну как так можно! - Машка всплеснула полными руками, унизанными кольцами, так близко от моего лица, что чуть не заехала по носу, пришлось отклониться назад, вжавшись спиной в дверь.

Это была моя соседка, Мария Степановна Ерохина, в простонародье Машка. Та еще сучка, скажу я вам. Выглядело это чудо лет на тридцать пять при паспортных двадцати шести. Главным хобби этой мадам, помимо слезливых отечественных сериалов, были нескончаемые попытки сбросить вес и найти мужа. И то и другое без особого успеха, надо заметить. Сейчас Машка смотрела на меня особенно злобно, скорее всего, видела Игорька, который в принципе был симпатичным малым, хотя и болтливым и легкомысленным сверх всякой меры.

Из того, как Машка уперла руки в бока и приосанилась, я сделала вывод, что театр одного актера займет минимум минут тридцать и пожалела, что нельзя почитать, пока соседка наконец перейдет к делу. Голос ее доносился как сквозь вату, и смысл ее монолога доходил до моего сознания выборочными кусками. Суть его сводилась к тому, что Валька-алкаш опять занял тысячу и уже полгода не отдает, к Людке из третьего подъезда стал ходить весьма импозантный мужчина (вот дурак, все знают, что Людка — шалава, не то что сама Машка), а в тридцать седьмую заселилась какая-то девица...

Так, стоп.

- Какая девица? - я прервала этот поток сознания, с трудом вычленив из него интересующую меня информацию. Машка осуждающе захлопала накрашенными ресницами, явно недовольная, что меня больше заинтересовала соседка из квартиры напротив, а не свеженькие сплетни про Людку и ее хахаля. Но до ответа все же снизошла.

- Да там мышь какая-то серая. Все цветы свои в дом таскает. Вот же дура, лучше б мужика нашла...

В итоге все, что Машка знала о ней, — ее зовут Нина и она на третьем курсе психологического. Я мысленно приплюсовала любовь к цветам и, кажется, отсутствие парня, так как выгружаться ей помогали нанятые мужики весьма помятой наружности (среди которых я приметила нашего дворника). Почему-то мысль о том, что, возможно, ее парень был просто занят или в отъезде, показалась мне не слишком приятной.

- …Жанна!

Я сфокусировала взгляд на Машке, которая, видимо, уже не в первый раз пыталась дозваться меня и возмущенно уперла руки в бока, обтянутые леопардовой кофточкой. Выжженные перекисью и хим завивкой волосы были подвязаны цветастым платком, а на шее болтались, чуть слышно позвякивая, многочисленные бусы, и от этого попугайского обилия красок в глазах зарябило. Я поморщилась и потерла переносицу, а Машка презрительно скривилась.

- Что, квасила всю ночь? Отоспись давай!

Закрывая дверь в свою комнату, я услышала, как она бормотала под нос что-то про "всяких алкашек". Вообще, если послушать Машку, то в доме алкаши поголовно все, кроме нее самой и забитого интеллигентного Эдуарда с влажным и несчастным взглядом бездомного щенка, которого Машка безуспешно пыталась окольцевать вот уже года три, не меньше. Эдик, может, и был затюканным властной мамашей в край, но от Машки умудрялся отделывался каждый раз, предпочитая вздыхать по Марине Сергеевне, библиотекарше из двадцать первой квартиры.

Видавший виды диван жалобно скрипнул, когда я завалилась на него почти с разбегу, и в отместку впился пружинами в бока, но за время моей бытности студентом я разве что на лавочке на вокзале не спала, так что попытка с треском провалилась. Среди подушек обнаружилась давно потерянная флешка, на которой, кажется, были какие-то методические материалы от Фильки. Вот он обрадуется, что его малышка больше не числится пропавшей без вести.

Старые, как сама коммуналка, часы с кукушкой — гордое наследие советской эпохи — показывали одиннадцать утра. На первые две пары я безнадежно опоздала, но на третью можно было успеть, если выползти прямо сейчас. Чувствуя себя человеком-тюленем, я неохотно поднялась с дивана и попыталась привести себя в божеский вид. Зеркало ехидно показало мне помятое бледное лицо со следом от подушке на щеке. Крашеные рыжие волосы спутались, и я, забив на них, просто убрала отросшие пряди в куцый хвостик. Чисто на автомате мазнула пару раз уже порядком подсохшей тушью по ресницам, после чего натянула черную толстовку и, закинув за спину рюкзак, куда не глядя стряхнула ручки, обкусанные карандаши и какие-то бумажки со стола, выскочила из комнаты.

На улице было на удивление прохладно, хотя отголоски лета еще ощущались в воздухе. Наушники, предусмотрительно захваченные с собой, привычно нашептывали что-то из репертуара Земфиры. Мерзкие жирные голуби так и норовили кинуться под ноги. Некоторые из них, как настоящие камикадзе, налетали на облезлого рыжего кота Ваську, которого подкармливал наш дворник и половина соседских старушек. И я иногда, хотя, признаться по чести, питался этот кот явно лучше меня.

Уже сворачивая к арке, через которую можно было выйти сразу на оживленный проспект, я ощутила, как порыв ветра донес до меня запах земляники и каких-то цветов. Свежий и чистый, как сама весна. Резко затормозив, я оглянулась и успела разглядеть только длинные русые волосы и бежевую юбку ниже колен.

@темы: фанфик, ориджинал, юри, Моя писанина

---

#неделя_мистики Фрук

Куколка
Автор: Seraphim Braginsky
Беты (редакторы): Валькирия Карамболь
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Франциск/dark!Артур(Франция/Англия)
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Драма, Мистика, Психология, Даркфик, Ужасы, AU
Предупреждения: Насилие
Размер: Мини, 7 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Франциск Бонфуа работает в музее, каждый божий день копается в залежах бесценного хлама, а кое-что из этого хлама под шумок присваивает себе. На свою беду вместо какой-нибудь безобидной вазы эпохи Мин он забрал странную куклу...

Посвящение:
Эльхен, которая радует меня волшебными работами. Фруку, который в нашем фандоме как-то не любят и не воспринимают всерьез.

Публикация на других ресурсах:
с разрешения

Примечания автора:
Лол. Нашел черновик которому уже 4(!) года и решил переписать сию стори и привести в божеский вид. В итоге переписал все. На флешмоб #неделя_мистики в группе vk.com/hetalia_ficbook
Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/4241161

На складе всегда было пыльно и немного душно. Поначалу Франциска это удивляло - в хранилищах редких и по большей части старых как сам мир вещей обычно поддерживали строго определенную температуру и влажность воздуха. В целом так и было, но почему-то конкретно в этом хранилище кондиционированный воздух казался затхлым, высушенным и обескровленным древними вещицами, что вытягивали из него всякий дух современности. О нет, здесь жила древность. Она была как величавая статная старуха с капризным нравом. Впрочем, Франциска она любила.

Собственно, сюда никто, кроме него, и не заходил. Здесь была свалка. Свалка ценных и никому ненужных вещей, консервы времени и эпох, окаменелости чьей-то жизни, оборвавшейся много веков назад. Иногда французу казалось, что он и сам ходячая окаменелость, прикрывающаяся яркой оберткой старая рухлядь. Он давно потерял вкус к жизни - бесцветные улыбки, элегантные наряды, которые начисто убивали его образ музейного червя, изредка (с каждым разом все реже и реже) любовницы и любовники, которые не задерживались в его жизни дольше, чем на одну ночь. Люди не вызывали интереса. Они все были пустыми в своей разношерстности и глупой болтовне, в то время как молчаливые и суровые истуканы, вырезанные из камня, видевшие крах не одной империи, говорили с ним на своем древнем языке.

Так пролетела пара лет жизни (на самом деле, уже почти десяток с тех пор, как Франциск стал работать в музее), и он осознал, что из людей, с которыми он может провести время субботним вечером, остались разве что его ассистент Мэтью Уильямс и одна подруга-любовница, Лаура, очаровательная бельгийка, в которой Бонфуа особенно ценил умение вовремя уйти. Не сказать чтобы такое положение дел не устраивало, и Франциск махнул рукой на социальный связи. Его ждало хранилище.

Тусклый бледно-желтый свет почти не раздражал уставшие глаза, но Франциск все равно немного поморщился. Сейчас он едва ли напоминал себя прежнего - кремовый костюм сменился графитного оттенка водолазкой, длинноватые пряди забраны в неаккуратный хвостик на затылке, а вместо линз - очки в тонкой оправе. Пожалуй, сейчас он был похож на музейного червя, с усмешкой подумал Франциск.

Он определенно был хорошим работником, если бы не один маленький недостаток, его личный скелетик в шкафу - Бонфуа частенько забирал некоторые музейные вещицы себе. Дома у него уже можно было открывать филиал музея в миниатюре. Впрочем, пока никто не спохватился, и Франц не чувствовал себя виноватым. Он даже не продавал их, как делали многие его нечистые на руку коллеги. Нет, все было куда поэтичнее. Он собирал эти вещицы себе из чистой любви к истории и искусству, спасал от забвения и затхлого воздуха, от чужого равнодушия, не давал им рассыпаться в труху. Он любил их и бережно смахивал пыль специальной метелочкой каждый божий день. Это напоминало ритуал - словно жадный король или скупой рыцарь, Франциск перебирал свои сокровища, нежно и долго рассматривал игры бликов света на старых черепках и древних статуэтках языческих божков.

И вот сегодня он решил пополнить свою коллекцию еще одним приобретением. Каким именно, он и сам не знал. Его вело предчувствие, которое отлично развито у опытных коллекционеров и оценщиков, - он за версту чуял любую стоящую внимания вещь среди горы хлама и ширпотреба.

Пока он раздумывал, стоит ли брать с собой поблекший папирусный свиток или предпочтительнее выбрать медную статуэтку девушки с луком (возможно, Артемида?), взгляд его невольно упал на какой-то грубо сколоченный деревянный ящик. Он лежал на самой нижней полке стеллажа и выглядел, откровенно говоря, не слишком обнадеживающе, но предчувствие уже защекотало, завибрировало где-то внутри, и француз немного дрожащими от нетерпения руками потянулся к нему. Светлое волокнистое дерево, так грубо вытесанное, что легко можно было занозить руки, и толстые гвозди, вбитые как будто наспех, немного криво. Бонфуа поморщился.

На удивление, ящик был сделан добротно, так как, чтобы открыть его, понадобились инструменты. Крышка поддалась неохотно, будто делая одолжение, и Франциск, потеряв терпение, дернул со всей силы и практически сразу был оглушен запахом цветов.

Ящик был полон засушенных цветов. Пожухшие лепестки скользили сквозь пальцы, легкие и ломкие, как крылья мотыльков, и оставляли подобие трухи на коже. Запах, сильный и пряный, отдающий чем-то восточным, забился в ноздри, кажется, даже глаза заслезились. Лепестки были самые разные, но розовых было больше всего. Этот благоухающий водопад вывалился из ящика к ногам Бонфуа, но вместе с ним выплыло что-то еще. Франциск заинтересовано подался вперед, пытаясь разглядеть получше нежданную находку.

Это была кукла. Чем-то похожа на фарфоровую, изящная и хрупкая, с белым твердым телом и стеклянными бутылочно-зелеными глазами. Ее волосы сияли ярче, чем египетское золото из сокровищниц фараона. Под пальцами пряди ощущались жидким шелком. Судя по всему, это была кукла какого-нибудь языческого божества. У Бонфуа даже дыхание перехватило от такого воплощенного совершенства. Он бережно прижал к себе фигурку, чуть ли не укачивая ее как младенца. Неожиданно у мужчины немного закружилась голова, запах цветов стал почти невыносимым и, кажется, забился комком в глотку, не давая вдохнуть, а хлипкое тело куколки тяжелым камнем тянуло вниз, но наваждение рассеялось так же внезапно, как и появилось, и Франциск изумленно моргнул, ощущая себя человеком, которого кто-то грубо выдернул из сладостного сна.

Он аккуратно укутал куклу в шелковый отрез ткани и спрятал ее в своем маленьком чемоданчике, где обычно хранил рабочие инструменты в виде разных кистей и складных луп и какие-то якобы нужные бумаги. Впервые он ушел со склада, переполняемый желанием скорей оказаться дома, подальше от чужих глаз.

***

Дом встретил его темнотой и прохладой.

Франциск, обычно аккуратный с вещами, в этот раз просто закинул пальто и шарф в шкаф, чемоданчик же поставил на письменный стол и с благоговейным трепетом извлек шелковый сверток. Кукла, казалось, смотрела не него неодобрительно.

Бонфуа издал истеричный смешок.

Ему правда только что показалось, что кукла могла неодобрительно смотреть на него? Он долго вглядывался в застывшие черты своего новоприобретенного сокровища, но никаких изменений не обнаружил.

Он освободил место на полке специально для него. Да, теперь это была не просто кукла. Он дал ей имя - Артур. Может, оно и не совсем подходило этому маленьком языческому божеству в пестрых и богато расшитых одежках, так как даже на вкус Франциска оно звучало очень... по-английски. Но, глядя в блестящие изумрудами глаза, он все повторял про себя "Артур, Артур, Артур..." и с каждым разом все больше убеждался, что это имя идеально.

Засыпая, он смотрел на бледное и прекрасное лицо.

***

С тех пор как в жизни Франциска появился Артур, все пошло как-то наперекосяк. Мужчина стал бледным и дерганым, его раздражала каждая минута, проведенная вдали от дома. Вдали от Артура.

Вот и сейчас Бонфуа явно пребывал в дурном настроении, и его ассистент то и дело бросал на него встревоженные взгляды из-под стекол очков. За прошедшую неделю француз изменился почти до неузнаваемости - он сидел ссутулившись, под глазами залегли глубокие тени, губы, обычно дарившие всем направо и налево кокетливые улыбки, теперь то ли печально, то ли саркастично кривились. Светлые волосы словно поблекли, приобрели сероватый оттенок.

Наконец Мэтью не выдержал давящего молчания и глухого постукивания пластмассовой дешевой ручки, которую Франциск неосознанно сжимал в тонких пальцах.

- У вас все в порядке? - под холодным взглядом голубых глаз канадец немного стушевался. - Просто вы выглядите нездоровым.

- Да-да, все в порядке, Матье, - отмахнулся Франциск, по привычке изменив его имя на французский манер. Мэтью только покачал головой, он уже начинал всерьез беспокоиться за доктора Бонфуа.

***

Франциск пришел домой, буквально пылая от охватившего его гнева. Люди... ну почему они такие навязчивые и глупые? Последнее время его раздражало все, вспышки гнева чередовались с приступами апатии, и единственной радостью была долгожданная встреча с Артуром в конце дня. Заходящее солнце кроваво-красными бликами раскрасило его белую фарфоровую кожу, а темно-зеленые глаза мерцали болотными огоньками.

Франциск в один момент осознал, как убого смотрятся все его предыдущие "сокровища" рядом с Артуром. Так, безделицы, бездарные и жалкие попытки воплотить в жизнь истинную красоту. Какой смысл был во всех них, когда у него было само совершенство в руках? Маленькая кукла восседала на полке с видом короля, снисходительно взирающего на подданных. Бонфуа схватил картонную коробку, принесенную из кладовки, и безжалостно швырнул туда медную статуэтку девушки-охотницы. Туда же отправились окаменелости и ракушки, жалобно звякнула расписная ваза и обиженно забренчали китайские монеты, перевязанные алой нитью. Все, что он бережно собирал на протяжении почти десяти лет, было небрежно смахнуто с полок, вычеркнуто из жизни и отправлено куда-то в дальний угол его уже порядком пыльного жилища.

У Артура не было конкурентов.

***

Лаура пришла к нему внезапно. Она порхала как птичка, легонько стуча острыми каблучками по мраморному полу. В целом квартира Франциска выглядела довольно богато, но запущено. Девушка сморщила носик, стряхивая с бархатных гардин пыль, что серым облачком взмыла в воздух.

Франциск не обрадовался ей. Это странное чувство тревожного зуда, оно не покидало мужчину, и он, сосредоточившись на нем, отвечал невпопад. У любимого некогда вина был кислый вкус, а объятья Лауры стали неприятны. Она такая живая, мягкая, теплая. Что-то весело щебетала, а в спину ему упирался горящий холодным малахитовым огнем взгляд Артура.

Лаура лишняя здесь. Он хотел, чтоб она ушла. Мысли отрывистые, несвязные. В голове будто свернулся клубок ежей, и боль пронзила виски, а от голоса девушки она, казалось, усиливалась. Он терпел ровно до тех пор, пока эта глупая женщина не схватила Артура. Ее тонкие наманикюренные пальчики сжали фарфоровую ручку, и Лаура заливисто рассмеялась.

- Не думала, что ты любишь куклы. А где твоя коллекция, что, продал ее, Франц? Все эти сокровища? Ради этой куклы? Да это же сущая безделушка! Я тебе кучу таких привезу из Нового Орлеана, я, кстати, собралась писать статью...

Франциск сжал зубы так, что на скулах заиграли желваки.

Как. Она. Посмела.

Даже он не прикасался к Артуру лишний раз, боясь разгневать свое прекрасное божество. Он позволял себе только любоваться бледной холодностью его черт, пшеничным золотом волос и темными глазами, полными колдовских огней. Он преклонялся перед ним и чувствовал где-то внутри, нет, он знал, Артур принимал его подношения. И тем не менее он и не смел... а она...

Девушка сдавлено вскрикнула, когда та самая статуэтка охотницы-Артемиды с влажным хрустом пробила ей череп. Сквозь светлые волосы, пропитавшиеся кровью, он увидел ее мозги, которые были похожи на влажное блестящее месиво из перегнивших лепестков.
Через две недели Франциск думал о том, что из него получился неплохой садовод. Весь пол засыпан толстым слоем земли, кое-где стоят огромные горшки. Мясистая зелень и пышные бутоны повсюду. Из Лауры получилось весьма неплохое удобрение.

Тонко очерченные губы Артура чуть заметно растянулись в улыбке.

Франциск улыбнулся вместе с ним.

***

Когда Франциск с осторожностью родителя и нежностью возлюбленного переодел Артура в новый, сшитый специально на заказ наряд, то почувствовал, как твердая белая кожа прогибается под пальцами. Она еще не так мягка, как человеческая, но совсем не похожа на застывший фарфор. Длинные, будто присыпанные золотым порошком ресницы чуть дрожали, в глубине черных зрачков Франциск видел свое отражение.

В эту ночь ему снился прекрасный юноша и далекие жаркие страны. Ритмичная музыка из хлопков загорелых ладоней и ритма барабанов, аромат сжигаемых благовоний и полусгнившие цветы, окутывавшие его своим смрадом. В шелковом коконе простыней сплетались два тела: одно - его, более мускулистое и сильное, другое - тонкое, изящное, совершенно белое и безволосое, с неестественно змеиной гибкостью, скользкое от ароматных масел. В золотых прядях, пахнущих сандалом, он то и дело ощущал какие-то мелкие частички - то ли лепестки, то ли частички облезшей кожи.

А кожа действительно сползала. Он ласкал его тонкое тело и чувствовал, как под пальцами, шелушась, слезала кожа. Под ней плоть розоватая, нежная, как у младенца, и пахнувшая свежими цветами. Франциск поцеловал его в плечо, в закрытые сухие веки и золотые ресницы и жадно схватил ртом воздух, который стал густым, как кисель. Он, подходя к грани душного, невозможно-болезненного удовольствия, ощущал, как сердце неприятно тянуло, словно ему на грудь легло что-то тяжелое, но там лишь маленькая головка Артура.

Засыпая, ему думалось, что он уже не чувствовал своих пальцев. Они онемели и с неохотой гнулись, как ржавая проволока.

***

Франциск решил взять работу на дом. По-хорошему, у него сейчас не было особой нужды появляться в музее. Все, что нужно для работы, он имел под рукой - ноутбук, свой (не совсем) ясный ум и, конечно, Артура для вдохновения. В его присутствии на Франциска будто снисходило что-то... Что-то такое волнительное, темное и душное, пахнувшее травами и сухими лепестками. Именно такими в последнее время стали его сны. Кондиционер мужчина выключил совсем, зато принес цветы. Много цветов. Они стояли повсюду - в дорогих вазах богемского хрусталя и в пластиковых ведрах. Большие сочно-хищные бутоны алых роз и маленькие букетики незабудок. Квартира Бонфуа все больше напоминала не цветник даже, а теплицу. Воздух, тяжелый и влажный, едва позволял дышать.

Кое-какие цветы уже начали загнивать, распространяя тошнотворно-сладкий запах, но Франциск не выкидывал их, только приносил новые.

Артур все так же торжественно восседал, только уже не на полке, а на большой подушке, обтянутой атласной наволочкой. Француз теперь даже во сне не хотел выпускать своего божка из рук.

С каждым днем покинуть дом (и Артура!) становилось все тяжелее. Бонфуа сильно похудел. Он констатировал это как-то равнодушно. Просто однажды заметил, что рубашка на нем почти болталась, а брюки держались на честном слове и кожаном ремне. Он плелся в цветочный магазин (раньше он частенько появлялся там, брал букеты для свиданий со своими многочисленными мимолетными пассиями). Девушка-продавец вежливо приветствовала его, хотя смотрела немного подозрительно. Она его не узнала. Уходя, Франциск бросил взгляд на свое отражение в стеклянной двери - там изможденный мужчина с тусклыми глазами и сальными светлыми прядями, в которых, казалось, мелькнула седина.

Руки оттянули тяжелые колючие стебли чайных роз.

***

Артур осторожно ступал по влажной земле. По стенам давно раскинула свои щупальца плесень. Дорогие ажурные обои падали со стен кусками. Запотевшее стекло показало лишь размытую картинку вечернего города, такую эфемерно-сюрреалистичную, что Лондон больше походил на какой-то город будущего со своими неясными очертаниями высоких темных башен и мерцающих льдистых огней.

Юноша аккуратно открыл двери огромного комода из цельного деревянного массива. Он ласково погладил дверцу, прислушиваясь - ждал отклика, и услышал отголосок жизни даже в этом своем мертвом ребенке. Ничего, еще немного и он вдохнет в него жизнь. А вот маленькая пожухлая герань в синем керамическом горшке разрослась как диковинное тропическое растение - такими неестественно огромными казались ее листья и цветы.
В дверь настойчиво позвонили. Артур поморщился от резкого неприятного звука и, легонько шлепая босыми перепачканными землей ступнями, подошел к двери и заглянул в глазок. Там стоял молодой парень в очках и неловко топтался на месте. Артур, так же стараясь ступать бесшумно, отошел в глубь квартиры.

Там, оплетенный стеблями и побегами, спал Франциск. Кое-где виднелось, что растения проросли сквозь него, а во влажной земле копошились личинки. Прямо над головой мужчины распустила свои смертоносные объятья пока еще относительно маленькая росянка. Пока что.

Артур задумчиво смотрел на того, кто пробудил его от многовекового сна. Заслужил ли он чести быть его спутником? Пожалуй, да. В конце концов, кто-то же должен и опылять его.
Проснувшись, Бонфуа почувствовал себя очень странно. Ему казалось, что сознание его раздроблено, будто в голове сразу несколько голосов, он словно везде... Через минуту он с ужасом понял, что может ощущать зеленые щупальца побегов, расползшиеся по комнате. Чувствовать их, так, как чувствуют часть своего тела. Фигурка загородила ему свет, и Франциск, моргнув, узнал Артура, только теперь он совсем не был похож на фарфоровое изваяние. Его тело облачили, как в доспехи, в черный костюм, а травянисто-зеленая рубашка оттеняла влажно блестящие глаза. Он улыбнулся и погладил его по щеке, и Франциску захотелось потянуться навстречу, но он намертво врос в многочисленные стебли, а ноги проросли корнями сквозь толстый слой земли на полу.

- Тише, ты повредишь нашу теплицу, - заурчал Артур, и его тонкие белые пальцы зачерпнули влажную черную землю. - Не хватает удобрений. Я позабочусь об этом, а ты позаботься о наших детях, им нужно объяснить, как правильно расти.

Франциск только кивнул, так как все, что он может ощущать, это то, как переплетаются его корни и всех их многочисленных детей. На секунду мелькнула паническая мысль, что Артур уйдет, оставит их, но раскрывшаяся рядом росянка словно мысленно погладила его, и Франциск почувствовал в нем благодарность и любовь ребенка и заботливо обвил ее стеблем, помогая поддерживать тяжелое соцветие.

Артур вернется.

***

Сегодня в музее так жарко, что даже кондиционер не спасал. Мэтью обмахивался свежим выпуском National Geographic, еще пахнущим типографской краской. Доктор Бонфуа заперся у себя и никого не желал видеть. Это странно и немного обидно - Уильямс всегда считал его другом в какой-то степени. Впрочем, в ученых кругах поговаривали, что он там у себя пишет гениальную работу. Может, так оно и было, черт разберет этих гениев.

О том, что на место доктора Бонфуа назначили новенького, Мэтью узнал только в обед, причем столкнувшись с ним лицом к лицу.

Он заметил его, когда в душный воздух вплелись ароматы сотен цветов и влажной сырой земли - у Мэтью превосходное обоняние. Перед ним стоял молодой блондин в черном костюме, выгодно подчеркивающем его фигуру. Зеленые глаза мерцали и словно пульсировали, и канадцу пришлось чуть встряхнуться, чтобы выдавить наконец подобие приветствия.

- Здравствуйте э-э-э... Доктор?..

- Артур. Просто Артур, - мягко ответил ему мужчина. В нем было что-то напрягающее, неправильное, но Мэтью не может вычленить тревожную мысль среди сотни других. Ему душно и жарко, запах цветов невыносимо-сладок, от него кружилась голова, и он обнаружил себя на улице вместе с Артуром. Они шли прямо к дому доктора Бонфуа.

У Артура неожиданно крепкая хватка, а губы растянуты в холодной улыбке.

- Вы любите цветы, Мэтью?..

@темы: Франция/Англия, фанфик, Моя писанина, Яой(слеш), Hetalia Axis Powers

---

#неделя_мистики

Очередной флешмоб.
Ночной гость
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: male!Венгрия|Румыния(Охотник|Вампир), fem!Румыния
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Мистика, AU, Мифические существа, Стихи
Размер: Драббл
Статус: закончен
Описание:
Алой кровью сегодня напоен белый абрис печальной луны. (с)

Посвящение:
Эльхен

Публикация на других ресурсах:
с разрешения

Примечания автора:
Написано в рамках флешмоба #неделя_мистики
В подарок Эле, на ее замечательный фанфик "Когда кричат совы" ficbook.net/readfic/4186945
Читать стих на фикбуке ficbook.net/readfic/4224835/10944626

Среди мхов и безликих туманов,
Средь кладбищенской дымки ночей,
Средь несказанных слов и обманов,
Ты увидишь сиянье очей.

Тех прекрасных, далеких, зовущих,
С отражением полной луны,
Гимны темные сладко поющих
И сплетающих странные сны.

Не храни под подушкой распятье,
Не шепчи ты молитвы слова:
Обернется молитва проклятьем,
А к утру уже будешь мертва.

Ты в ночи не вздыхай еле слышно,
Чуть заслышав походку его.
Губы тронет улыбкою хищно,
Холод мертвый скользнет от него.

Но сегодня в ночи притаился
Новый гость этой мрачной игры.
Замерев, весь во слух обратился,
Словно древо в объятьях зимы.

Видит он, в лунном свете купаясь,
Мягкой поступью тихо идет.
Над постелью неслышно склоняясь,
Руку бледную тянет вперед.

И охотник как зверь из засады,
Гостя явно заставши врасплох,
Заставляет его от досады
Испустить лишь болезненный вздох.

Алой кровью сегодня напоен
Белый абрис печальной луны.
В эту ночь пусть охотник спокоен,
Не утихнет предчувстье беды.

@темы: фанфик, Моя писанина, Венгрия/Румыния, Лирика, Hetalia Axis Powers

---

Шекспиру и не снилось. Акт Второй.

Шекспиру и не снилось
Автор: Seraphim Braginsky
Беты (редакторы): Kanamy
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Франциск/Артур(Франция/Англия) - основа, побочно Гилберт/Иван(Пруссия/Россия), Стефан/Кетиль(Румыния/Норвегия), Стефан|Артур(Румыния|Англия)
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Повседневность, Hurt/comfort, AU
Размер: планируется Мини, написано 8 страниц
Кол-во частей: 2
Статус: в процессе
Описание:
Франциск и Артур знакомы с детства - ссорятся, мирятся, но все равно в конечном счете проводят время вместе. Так было и будет всегда. Во всяком случае Франциск так думал, пока не увидел Артура с другим. Что делать? Поговорить по душам? Ну кто вам сказал такую глупость?.. Конечно обратится за помощью к дипломированному магу!

Акт второй или темные маги оптом и в розницу

Франциск был в ярости. Может, будь он чуть менее зол, то не стал бы принимать скоропалительных, а от того, с большой долей вероятности, ошибочных решений, но мысль о каком-то проходимце, успевшем украсть наивное артурово сердечко... Нет, он просто не может так этого оставить! Ну держись, рыжий ублюдок, кем бы ты ни был!

Что же мог такого ужасного задумать Бонфуа? О, идей было много, но поскольку проводить остаток жизни в тюрьме за предумышленное убийство совершенно не хотелось, а сам Артур едва ли оценил бы свое похищение и путешествие в багажнике куда-нибудь к морю и закату, Франц выбрал меньшее из зол. Собственно, поэтому он, захватив вечно неунывающего Тони и все так же излучающего флюиды скептицизма Гилберта, ехал прямиком к одной весьма таинственной личности.

Личность проживала в престижном районе и имела весьма мутную репутацию. Последнее Франциска ничуть не смутило, скорее наоборот, зато Гилберт весь подобрался, едва заслышав, о ком идет речь.

- Ты идиот или да?! Решил отдать кучу бабла какому-то доморощенному Темному Властелину? Совсем мозги от любви отшибло? - прорычал немец, презрительно откинув на заднее сидение машины глянцевую брошюрку в темно-фиолетовых тонах. В ней уверяли, что некий Бальтазар решит все проблемы от финансовых до любовных. За скромную плату, разумеется.

Дверь им открыла высокая фигура в черном балахоне. Франциск решительно последовал за магом, который, так же молча развернувшись, вновь исчез с горизонта. Тони и Гилберт, потоптавшись на месте, закрыли дверь и поспешили присоединиться к другу. Тони не хотел оставлять француза наедине с этим не внушающим доверия субъектом, Гилберт же просто веселился, мысленно доставая попкорн и готовясь наблюдать шоу.

- Как думаешь, этот дементор с бубном будет прыгать, али девственницу зарежет? - нагло развалившись на черном кожаном диванчике, спросил Байлшмидт.

- Ну, это нынче товар редкий, себя предлагаете? - неожиданно вкрадчиво зашептала фигура в черном прямо на ухо опешившему немцу. Франциск побледнел, как полотно, и, кажется, растерял половину своей храбрости.

- Вот уж нет, тут ты опоздал на пару годиков, - сверкнул белозубым оскалом Гилберт. "Темный Властелин" с почти научным интересом рассматривал его, и Гилберт чуть ли не распластался по дивану, вытянув ноги во всю длину и демонстрируя внушительные мышцы, которые облегающая ткань черной футболки едва ли могла скрыть. Маг с трудом отвел взгляд и посмотрел на притихшего Бонфуа.

- Вы, собственно, по какому вопросу?

- По любовному! - с интонацией трагического актера отозвался француз.

- Ясно, - с видом врача, поставившего диагноз, процедил Маг. Такие просьбы ему явно были не по вкусу, но и жить на что-то надо. - Фотография есть?

Гилберт уже заволновался, что они приползли сюда почем зря, но Франциск жестом фокусника достал из нагрудного кармана рубашки фото Керкленда. Надо заметить весьма милое, так как Артур на нем спал, обняв плюшевого кролика. Гилберт мысленно сделал себе пометку обстебать друга при первой же возможности.

Маг на секунду дрогнул, увидев фото, но потом совершенно бесстрастным голосом оповестил, что на ритуал потребуется не более тридцати минут и господа могут быть свободны, после чего, зашуршав тканью балахона, ушел в соседнюю комнату. Гилберт, оглянувшись на друзей, заметил, что Тони в наушниках смотрит онлайн-трансляцию футбольного матча, а Франциск опять в режиме монолога изливает другу душу. Полная идиллия. Посему Байлшмидт пришел к выводу, что можно и познакомиться с этим шарлатаном поближе.

Комната, в которую Гилберт попал, больше всего напоминала не то сувенирную лавку фанатов Гарри Поттера, не то прибежище последователя учений Антона ЛаВея. Кругом пучки сушеных трав, какие-то кристаллы, тяжелые фолианты в старинных переплетах из чего-то мало напоминающего картон. Не обошлось и без пошлятины в виде черных свечей и перевернутых пентаграмм.

Сам маг стоял спиной к двери, склонившись над котлом. Гилберт, чувствуя себя шаловливым котом, подкрался сзади и сдернул капюшон, отчего маг дернулся и возмущенно замахнулся на него поварешкой. Гилберт успел отметить, что парень-то симпатичный, а потом раздался звон, и маленький бутылек разлетелся на сотни сверкающих осколков. Что-то густое и красное растеклось по полу.

Парень заковыристо выругался, пока Гил с любопытством рассматривал "приспешника Сатаны". Тот меньше всего напоминал темного мага - светловолосый, румяный, с детскими чертами лица. Впрочем, темная аура, расползавшаяся вокруг, могла напугать неподготовленного зрителя, но Гилберт такой фигни не боялся, а только пренебрежительно отмахнулся от фиолетового тумана, от чего тот, зашипев, как облитый водой кот, растворился в воздухе.

Парень изумленно моргнул и как-то совсем по-детски надулся. Гилберт не смог сдержать улыбки.

- Тебя как звать-то?

- Бальтазар, ученик Тьмы, Враг всего сущего, Властелин теней...

- А покороче?

- Иван.

- Ну, вот и познакомились, - хмыкнул немец и, поддев носком солдатских сапог осколок стекла в темно-алых разводах, с любопытством спросил, - А это что за хрень?

- Кровь. Девственницы, - понуро ответил Иван, роясь в выдвижном ящичке стола. - Ну вот, придется из-за тебя пальцы колоть.

- А ты что дев... Эй, что за?!..

Иван наконец-то выудил из недр ящичка сверкнувший холодной сталью клинок и, прежде чем Гилберт успел что-то сказать, уколол острием указательный палец. Кровь закапала в нежно-розовую кипящую жидкость, и та вмиг стала похожа на вино. Байлшмидт присвистнул.

- А по воде ходить умеешь?

Тот лишь отмахнулся и аккуратно заклеил порез пластырем. Гилберт снова подошел к нему со спины, но в этот раз маг явно был готов к такому и, раздраженно зашипев, швырнул в него чем-то похожим на маленькую молнию. Только, кажется, она была живой. Гилберт, без труда поймав ее руками, сильно сжал, и она рассыпалась горсткой искр.

- Прикольно, - довольно скалясь ответил Гилберт и, махнув на прощание, ушел, оставив шокированного мага в одиночестве. Тот, сняв с себя черный балахон, чуть не сел мимо табуретки, пытаясь осознать тот факт, что какой-то наглый парень оказался совершенно невосприимчив к его проклятиям, и более того, еще и играючи раздавил его гремлина. Шаблон уютненького мирка будущего Властелина Тьмы трещал по швам.

Он кое-как доковылял до огромного сундука и, порывшись в нем, вытащил покоцаный мобильник. В папке с контактами "Клуб кройки и шитья" нашелся нужный номер...


****

Франциск, сидя в машине, судорожно сжимал пальцами стеклянный флакончик с надеждой на его, Франциска, взаимную любовь. Теперь, когда дело было сделано наполовину, Бонфуа терзали сомнения. Разве это честно? Ведь приворот - это, в каком-то смысле, насилие над личностью. Да и как долго будет длиться эффект? А что потом? Снова прийти к Магу?

Француз успокоил себя мыслью, что он это делает ради Артура, дабы уберечь его от большой ошибки. Ведь они созданы друг для друга! Просто Артур еще не понял. Зелье только подтолкнет их друг к другу, не более того! А потом уж Артур и сам его полюбит...

Из раздумий его вырвал весьма грубоватый тычок. Гилберт явно уже не в первый раз пытался добиться от него чего-то. Бонфуа как загипнотизированный смотрел на покачивающийся на шнурке волчий клык, а потом ответил с запозданием.

- А?..

- Говорю, где ты нашел этого Мерлина?

Мерлина? Какого Мерлина? Ах, да, Гилберт, наверное, об этом маге... А вообще Франциск, придя в себя, наконец обратил внимание на нездоровый интерес немца.

- А тебе зачем? - подозрительно спросил француз, прищурившись и наблюдая, как на бледной коже Гилберта появляется яркие пятна румянца. Тот редко смущался, но это всегда было очень заметно.

- Да какая разница! Телефон-то его у тебя есть? Давай сюда! - Байлшмидт бесцеремонно выдернул огрызок бумажки из рук опешившего Франциска и буркнул, - Я это... на будущее. Вдруг пригодится.

Бонфуа решил не заострять внимания на более чем странном поведении друга и сосредоточился на своей основной задаче - как бы подсунуть Артуру это пойло и не вызвать подозрений.

А в это же время Артур Керкленд на другом конце города проснулся от надрывного пения Мерилина Мэнсона и, смачно выругавшись, взял трубку. На экране контакт был обозначен как "мудак из Преисподней". Артур обреченно застонал. Если Брагинскому приспичило позвонить - ничего хорошего не жди.

@темы: Шекспиру и не снилось, Франция/Англия, фанфик, Моя писанина, Пруссия/Россия, Яой(слеш), Hetalia Axis Powers

---

---

Гравипадово. ПасМейбл.

(Un)fashion girl
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Гравити Фолз
Пэйринг или персонажи: Пасифика/Мэйбл, на заднем плане маячит Билл/Диппер
Рейтинг: PG-13
Жанры: Фемслэш (юри), Романтика, Hurt/comfort, AU, ER (Established Relationship)
Размер: Мини, 3 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Мейбл любит стикеры и платья-свитера невыносимых расцветок. Пасифике, кажется, больно даже смотреть на все это.

Посвящение:
Сашка, тебе. Фимка сказал - Фимка сделал.

Публикация на других ресурсах:
с разрешения

Примечания автора:
Лол да. Первый фик по Гравипадово.

Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/4091854

Мейбл любит безвкусные блестки и сияющие стикеры. Она обожает свитера грубой вязки со странными аляповато-яркими узорами. Вместо элегантных украшений от Тиффани подаренных Пасификой Мейбл с упорством капризного ребенка носит пластиковую бижутерию. Она вся как фейерверк, заряд конфетти, пущенный из картонной хлопушки. У Пасифики рябит в глазах.

Проблема в том, что Мейбл давно не двенадцать.

Проблема в том, что они официально женаты, а Пасифика не кто-нибудь, а одна из лучших адвокатов Калифорнии. Нортвест делает вид, что не замечает косых взглядов и натянутых улыбок, когда на званый вечер, где подают чертовы тигровые креветки и омары под сливочным соусом, а дамы сверкают туалетами стоимостью в бюджет маленькой африканской страны, Мейбл приходит в малиновом платье-свитере. В аккуратных мочках ушей болтаются сережки-вишенки.

Пасифика держится с королевским достоинством. На ней коктейльное платье цвета шампанского от Lancôme и бриллиантовое колье. Она чувствует, как к лицу прилила кровь, но плотный слой пудры скрывает ее гнев куда лучше, чем хваленое самообладание.

Мейбл плевала на все условности.

Жаль, что Пасифика так не может.

Когда они приходят домой, Нортвест высказывает все, что вертелось на языке. Она говорит и чувствует, что не может остановиться - о том, как ей осточертели свитера кислотных расцветок и куча стикеров на всех видимых поверхностях, о том, что спутнице самой Пасифики Элизы Нортвест не пристало бегать по лужам и носить обклеенные узорным скотчем девичьи дневники в матерчатых рюкзаках, о том, что Мейбл уже давно не двенадцать и нужно стать хоть немного серьезнее...

Она замолкает только когда видит прозрачные капли, стекающие по щекам. Они черные от туши, потому что существование водостойкой косметики мисс Пайнс упорно игнорирует.

Пасифика замолкает так резко, что оборвавшаяся фраза кажется еще вибрирует где-то в горле, но ее уже поглотил комок горечи.

Входная дверь хлопает, и Пасифика садится на высокую табуретку, похожую на те, что любят владельцы баров и придорожных забегаловок. Она с отвращением стягивает туфли на головокружительной шпильке и кидает их куда-то за спину. Скорее всего острые каблуки оцарапают паркет, но ей плевать.


***


Девочка-звезда никогда не плачет. Это знаю все, кто знаком с Мейбл Пайнс. Но, к счастью, Билл знаком не только с ней, но и с ее хмурым братом, что определенно накладывает отпечаток на характер его общения со Звездочкой.

Билл много чего знал о Диппере и ничуть не меньше о его сестре. Отчасти потому, что эти двое были отражениями друг друга, неразделимыми, как две стороны одной медали. Билл всегда думал, что уж за столько-то лет успел изучить "загадочных близнецов" и теперь готов ко всему, но это же черт возьми семейка Пайнсов, с ними все планы и расчеты катятся к чертям.

Когда Звездочка перестает плакать, пачкая его цыпляче-желтую рубашку черными разводами, Билл уже более менее в курсе ситуации и не сказать, чтобы она ему нравилась. С Пасификой у него сложились весьма своеобразные отношения напоминающие вооруженный нейтралитет, но сейчас как никогда хочется пару раз хорошенько дернуть обнаглевшую блондинку за ухоженные волосы. Потому что никто не смеет обижать тех двоих, что Билл Сайфер назвал своей семьей.

К сожалению, после некоторых внезапных изменений в жизни Мейбл, Биллу пришлось смирится с тем, что мисс Нортвест задержится в жизни Звездочки надолго.

Как бы там ни было, Билл не мог не помочь той единственной девушке, которая освещала все вокруг своим внутренним светом.

- Спасибо, что помогаешь мне, Билл, - Мейбл улыбнулась своей фирменной сияющей улыбкой, но мокрые ресницы, подтеки туши и чуть дрожащий голос явно подпортили впечатление.

- Ну что ты, Звездочка, я заинтересованное лицо. Не дай боже Сосна узнает, что ты тут вздумала намочить мою рубашку соленой жидкостью, еще подумает, что я виноват и спать мне на диване, - хмыкнув отозвался Билл, стирая ватным диском остатки косметики с лица Мейбл. - Думаю, лавандовый тебе будет к лицу...


***


Пасифика на очередном благотворительном вечере. Она затянута в черное бархатное платье в пол, а завитые волосы свернулись змеями на плечах. Губы - алый росчерк, на веках тонкие и острые линии стрелок. Она вся будто осколок стекла, сияющий опасными гранями. В этот вечер никто не осмеливается подойти к ней и отпустить глупую шутку. Лишь здороваются кивками и почтительно расступаются, если не сказать разбегаются, слово трусливые мыши.

Перед глазами все еще стоит лицо Мейбл.

Нортвест сжимает тонкий бокал венецианского стекла и смотрит отрешенным взглядом на разношерстную толпу, половина из которых глупые напомаженные девицы, а вторая их петушащиеся кавалеры, похожие на пингвинов в этих черно-белых смокингах.

Уйдя в свои мысли, она не сразу замечает оживление. В центре зала, среди франтоватых мужчин и завистливо шипящих, как клубок змей, женщин, стоит она. Платье простое, но элегантное, невероятно нежного оттенка, как прованская лаванда. Пасифика помнит этот цвет - бесконечные ароматные поля и Мейбл лежащую на цветах. Это были их первые общие каникулы во Франции. У девушки каштановые волосы, красивые и густые, уложенные в высокую прическу, выставляющую изящные изгибы шеи и плеч напоказ. Несколько прядей обрамляют лицо с по-светски утонченной улыбкой. Совершенно неестественной.

Пасифике кажется, что ее ударили под дых.

Она не знает ее. Нет-нет, это не Мейбл. Это какая-то чужая девушка, прекрасная, но холодная незнакомка, лишенная того самого внутреннего света искренности, что ослепил Пасифику однажды и привязал к себе, сделал ее зависимой от этой теплоты.

Девушка-виденье подходит к ней, оставляя толпу поклонников позади, и в нос тут же забивается аромат цитрусовых карамелек. Эта маленькая деталь рушит весь образ, и Нортвест облегченно выдыхает. Словно по ледяной маске пошла трещина и сквозь нее начали прорастают подснежники. Это Мейбл. Ее Мейбл.

Пасифика берет ее за руку и почти тащит к выходу. Здесь где-то очень-важные-люди, инвесторы, бывшие и будущие клиенты, и даже, скорее всего, репортеры. Пасифике плевать.

Она целует ее, едва они переступают порог их общей квартиры. Зарывается руками в волосы и аккуратно вытягивает шпильки. Водопад темных волос пахнущих чем-то сладким и невозможно родным тут же рассыпается по плечам. Роскошное сиреневое платье отправляется куда-то на пол, туфли они кажется вообще потеряли еще в машине. Еще один немного смазанный поцелуй, и с губ Мейбл почти стирается помада, возвращая им естественный розовый оттенок. С каждым движением в ней все меньше Незнакомки и все больше "просто Мейбл", и Пасифика думает, что еще никогда не была так довольна окончанием светского раута.


***

Утром Мейбл находит в шкафу новое платье-свитер морковного цвета и сережки с единорогами.

@темы: фанфик, юри, Моя писанина, Яой(слеш), Гравипадово, Билл/Диппер, Пасифика/Мейбл

---

Шекспиру и не снилось. Акт Первый.

Шекспиру и не снилось
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Франциск/Артур(Франция/Англия) - основа, побочно Гилберт/Иван(Пруссия/Россия), Стефан/Кетиль(Румыния/Норвегия), Стефан|Артур(Румыния|Англия)
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Повседневность, Hurt/comfort, AU
Размер: планируется Мини, написано 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: в процессе
Описание:
Франциск и Артур знакомы с детства - ссорятся, мирятся, но все равно в конечном счете проводят время вместе. Так было и будет всегда. Во всяком случае Франциск так думал, пока не увидел Артура с другим. Что делать? Поговорить по душам? Ну кто вам сказал такую глупость?.. Конечно обратится за помощью к дипломированному магу!

Публикация на других ресурсах:
с разрешения

Примечания автора:
Давайте я сразу скажу, что это несерьезная работа лулзов ради. Устал я историческую драму писать. Так что отдыхаем мозгом
Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/4179874/10851731#part_conte...

Акт первый или дружба любви не помеха!

Вы замечали, что чем чаще мы видим что-то, чем больше это "что-то" занимает места в нашей жизни, тем меньше мы это ценим. Франциск Бонфуа, будучи по натуре своей знатоком человеческих душ и вечно раздающий всем советы (особенно по романтической части) даже когда его настоятельно просят этого не делать, оказался совершенно слеп, когда дело дошло до него самого. Сапожник без сапог, чего уж тут добавить.

Мысль о том, что он любит Артура Керкленда, пришла в голову внезапно, в самый что ни на есть прозаический момент, когда Франциск чистил картошку для супа, а объект его мыслей сидел на кухне рядом с ним полностью погрузившись в мир Твиттера, порталом куда служил мерцающий искусственным светом планшет. Франциск, пораженный своим внезапным открытием, застыл с ножом в руке и как загипнотизированный смотрел на тонкие длинные пальцы Артура порхающие над сенсорным экраном.

Керкленд, как истинный интроверт на грани социофобии, сразу ощутил чужой пристальный взгляд.

- Чего? - буркнул англичанин, нахмурив густые брови. Франц как-то совершенно невпопад вспомнил, что в детстве Артур в попытках казаться грозным делал бровки "домиком" и это выглядело в высшей степени умилительно. А потом зайка-Артур вырос в хамоватого подростка в драных джинсах, любящего покурить на заднем дворе колледжа, но умилятся Франциск почему-то не перестал.

- Да так... - рассеянно отозвался Бонфуа, откладывая керамический нож и убирая упавшую на лоб светлую прядь. Не то что бы это открытие было совсем уж ошеломляющим, но, признаться, Франциска поразило насколько же он был слеп. Видимо то, что они знают друг друга с детства, наложило неизгладимый след на отношение друг к другу. Француз воспринимал Артура как нечто совершенно естественное в своей жизни. Ну в самом деле, не будете же вы благодарить солнце за то, что оно встало с утра?..

Как бы там ни было, в этот вечер Франциск с отрешенным видом проводил Артура до двери, весьма скомкано попрощался и даже ни разу не попытался его обнять или отвесить пошлый комплемент, как делал каждый божий день чуть ли не с момента их знакомства (хотя, тогда "комплименты" носили более колкий и в тоже время невинный характер). Керкленд на это лишь подозрительно зыркнул, но комментировать странное поведение друга не стал и, махнув на прощание, ушел.

Франциск, схватившись за телефон, в срочном порядке организовал собрание Бэд Трио.


***

Друзья приехали через полчаса, за которые Бонфуа уже успел извести себя, думая, как бы теперь подвести Керкленда к внезапному озарению. О том, что будет дальше француз как-то не думал, в его представлении у них автоматически все должно было быть прекрасно, ведь это же Сила Любви!

На его вопль "Я люблю Артура!" Тони только покачал головой и улыбнулся. Гилберт отреагировал куда менее радостно и, буркнув "сочувствую", тут же прошествовал на кухню и проинспектировал холодильник на наличие еды. Во чреве белого монстра сиротливо лежала недорезанная морковь, которую Гил не долго думая присвоил себе.

Экстренное собрание проходило скорее в виде вдохновленного монолога Франциска, вещавшего о нежданно-негаданно свалившейся на него Любви (да-да, именно так, с большой буквы!), так же присутствовали молчаливая поддержка в лице Тони и критикующая оппозиция в лице Гилберта.

- Вот что, мой пришибленный на голову стрелой Амура друг, - весьма витиевато начал Гилберт, - А не подумал ли ты о том, что возможно твой распрекрасный Керкленд не упадет тебе в объятья, а просто даст по морде? С чего ты взял, что ему оно надо вообще, озарение это? По-моему, он и так неплохо живет.

Заявление Байлшмидта немного охладило пыл француза. А что, если и правда Артуру его чувства даром не нужны? Может, он просто посмеется над ним или чего хуже сведет общение на нет. От такой перспективы Бонфуа стало дурно. Видимо это отразилось на его лице, так как Карьедо поспешил "утешить" его:

- Если не попытаешься, то будешь жалеть всю жизнь! Или останешься в вечной френдзоне...

Франциск в загадочной френдзоне не бывал и не собирался. Он твердо решил, что поговорит с Артуром, что называется расставит все точки над i, ведь в самом деле, они вместе почти всю жизнь! Это кое-что да значит, особенно учитывая далеко не легкий характер Керкленда. Кто как не Франциск знает англичанина лучше всех? Да Бонфуа чуть больше чем полностью уверен, что Артур не то что не с кем не встречается, он наверно и не целовался даже!


***


К вящему ужасу Франциска его мечты были разбиты вдребезги.

А случилось это через три дня после памятного собрания троицы друзей дома у Бонфуа. Все это время Артур будто бы случайно его избегал, оправдываясь проблемами на учебе и наплывом посетителей в кофейне, где англичанин подрабатывал. Что ни говори, а все это было по мнению Франциска весьма подозрительно, так что он решил, дабы больше не откладывать душещипательный разговор, прийти к Артуру на работу как раз под закрытие, чтобы поймать юношу и заставить выслушать. Вряд ли уставший Артур оказал бы сильное сопротивление.

К сожалению, Франциск увидел вовсе не то, на что рассчитывал.


***


Артур чувствовал себя настолько уставшим, что даже сил злится на тупых посетителей, просящих принести "одно экспрессо", не было. Воистину, беда не приходит одна, эти суки всегда не то что парами, толпой нападают, как голодные студенты на буфет.

Кстати о буфете... Керкленд с всепоглощающей ненавистью смотрел, как буквально за пять минут до закрытия какой-то мужик в бежевом пальто забрал последнюю булочку с корицей, которую англичанин любовно приберег для себя.

Мужик явно обладал просроченной лицензией на чувство самосохранения, а потому ментальные проклятия Артура его не страшили и юноше оставалось только печально вздохнуть, глядя как наглец уходит в вечерний закат с его булочкой и картонным стаканчиком американо.

День определенно не задался. Еще с утра Керкленд получил нагоняй от старосты, потому что не сдал вовремя тест, в доме начали ремонтировать отопление, так что пришлось принимать ледяной душ, еще он забыл свой пропуск в кофейню и электронная дверь на заднем дворе никак не хотела его пропускать, спас только подошедший Стефан.

Квинтэссенцией всего этого звездеца был притихший Бонфуа. Артур всегда помнил старую примету, что чем сильнее затишье, тем яростней будет буря, к тому же он мысленно помножил это на свою личную невезучесть и сделал невеселые выводы.

В этот раз закрывать кофейню, пересчитывать выручку и распечатывать отчет ему помогал румын, так что дело спорилось, и Артур даже немного наивно понадеялся, что на сегодня лимит гадостей от кармы исчерпан. Но не тут-то было. Совершенно неприятным открытием для Керкленда стало то, что Стефан решил поплакаться ему в жилетку о своей несчастной любви и не к кому-нибудь, а к их общему другу, Кетилю Сигурдссону. И дело было не в том, что англичанин осуждал подобные отношения (у самого-то рыльце в пушку), а в том, что он будучи другом обоих узнал обо всем только сейчас!

- Да ты не понимаешь, Арт! Я сам только понял до конца, как вляпался, - вздохнул Батори, одергивая своя яркое пальто, - Знаешь же как все непросто. Мы столько лет дружим... а вдруг, если я сделаю первый шаг, то только разрушу то, что уже есть? Лучше быть просто другом, чем экс-бойфрендом. Страшно рискнуть, понимаешь?

"Еще бы мне не понять", - раздраженно думал Керкленд, почти не вслушиваясь в бубнеж друга, благо тому достаточно было номинального присутствия англичанина рядом. Артур же, краем уха улавливая о чем говорит румын, думал о своем. К несчастью, слова Батори натолкнули Керкленда на мысли об одном "друге" и их отношениях, отчего настроение упало в совсем уж минусовые температуры.

- Ой!

- Что такое? - очнувшись отозвался Керкленд, с недоумением глядя на застывшего румына.

- Да ресница в глаз попала. Черт, больно, - заскулил Стефан, тщетно пытаясь избавится от дискомфорта.

- Тц, ну что ты как дитя малое хнычешь, иди сюда, - Стефан замер, когда холодные руки Артура сжали его лицо. Керкленд наклонился к нему так близко, что Батори уловил едва ощутимый аромат чая и цитрусовых.

- Ну вот и все! - возвестил англичанин, когда инцидент был исчерпан. Стефан благодарно кивнул и вдруг хмыкнул.

- Слушай, а это не твой французишка там?..

Артур резко оглянулся и выругался сквозь зубы. Франциск с весьма раздраженным, если не сказать пылающим праведным гневом видом шел к своей машине. Когда красное Пежо скрылось из виду, Артур наконец ощутил боль в ладонях - он буквально до крови вцепился ногтями в кожу.

Определенно не стоит говорить вслух, что ваша жизнь не может стать еще хуже. Кто-нибудь наверху вполне может принять это как вызов.

@темы: Шекспиру и не снилось, Франция/Англия, фанфик, Моя писанина, Пруссия/Россия, Яой(слеш), Hetalia Axis Powers

---

Флешмоб #месяц страны, Румыния

Аluminis
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: male!Венгрия/Румыния(Эржерон/Стефан)
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Психология
Предупреждения: Изнасилование
Размер: Мини, 6 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
У Стефана кружится голова, а во рту привкус крови. Руки онемели и он уже почти не чувствует пальцев. Терять столько территорий это даже не больно - оглушительно.

Посвящение:
Эльхен

Публикация на других ресурсах:
с разрешения

Примечания автора:
aluminis(лат.) - раздробленный

Написано на флешмоб #месяц_страны. Моя страна - Румыния.

Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/4170771

По моему мнению скорее сомнительное согласие, чем изнасилование но хз.
Фанонные имена:
male!Венгрия - Эржерон "Эрж" Хедервари
Румыния - Стефан Батори
Упоминается фанонное имя Болгарии - Михаил(Миша).

Стефан прячет воспаленный взгляд за тяжелыми веками. В глаза будто песка насыпали, в рту сухо, но откуда-то изнутри каждый раз поднимается мерзкая тошнота, и румын боится, что его просто вывернет наизнанку. На лоб приятной прохладой опускается мозолистая ладонь и кто-то едва слышно вздыхает.

Губы высохли и склеились, голос звучит как-то совсем тихо и жалко, но Стефан все же пересиливает себя:

- Миша?..

То, что это не Болгария, становится понятно почти сразу. Запястье простреливает болью - румына резко тянут за руку заставляя принять сидячее положение. Он открывает глаза, щурясь от солнечного света, выжигающего слизистую. Горящий взор Венгрии причиняет почти физические страдания.

Рот венгра кривится в подобии презрительной усмешки, но где-то там, в травянистой глубине плещется беспокойство. Стефан убеждает себя, что ему привиделось.

- Паршиво выглядишь, egérszürke. [1]

Стефан тоже растягивает губы в подобии улыбки так, что еще немного и кожа лопнет и кровь заструится по подбородку, закапает на белую ткань рубашки.

- Твоими стараниями, - шепчет Батори, снова откидываясь на подушки и, не удержавшись, выплевывает. - Ублюдок.

Он закрывает глаза, и воспоминания волнами относят его к тем берегам памяти, куда он не хотел бы приплыть никогда. Но эти картины еще слишком свежи в памяти, они уже не гниющие раны, но до белесых рубцов заживших старых ран им явно далеко.

Какой-то частью своего сознания, той что остается сторонним наблюдателем, Румыния понимает, что бредит. Что его разум расколот на неровные части, разбит, а острые края осколков ранят то немногое, что еще не захватило безумие. Он судорожно пытается собрать эти осколки в что-то целое, но они выскальзывают из рук, цветные стекляшки вертятся в калейдоскопе воспоминаний, каждый раз принимая новую форму.

Красный осколок отражает его бессильный гнев, по нему стекают рубиновые капли - непонятно, вина или крови.
Зеленый похож на глаза Венгрии и его мундир, на котором еще алеет чья-то кровь.
Желтый - это всепожирающий огонь, война, жадно заглатывающая свое угощение, затаскивающая в бездонное чрево тысячи и тысячи жизней.
Синий словно ночное небо над свободной Румынией. Как жаль, что оно было таким недолго.

<Он стоит в огромном торжественно оформленном зале, облаченный в дорогую ткань своего любимого винного цвета, который, он знает, подчеркивает бледность кожи и совсем уж невероятный вишневый отблеск в глазах. Ему хотелось бы показать всем - смотрите, я ни чем не хуже вас! - но это все бесплодные попытки, детский лепет. Он всего лишь страна с ограниченными интересами. Рядом с гигантами Антанты он и вовсе кажется мелкой сошкой. Италия хотя бы кивает ему, а Германия пронзает взглядом так, что Стефану хочется постыдно сбежать поджав хвост. Но даже это не бьет по самолюбию так, как снисходительность Франции или надменное покровительство Англии. Россия же и вовсе отсутствует.

Батори делает глоток вина, просто чтоб помочить горло и сделать вид, что нет, его, конечно, ничего не напрягает, все просто отлично, это же не его судьба сейчас решается этими странами-гигантами, распространяющими вокруг себя ауру победителей.

Он чувствует себя униженным. Не то чтобы это чувство было в новинку. Но сам факт того, что он должен добиваться, доказывать, выпрашивать черт побери то, что ему полагается по договору... Австрия обещал, что Буковина будет его. И что же? Теперь он снова должен умолять этих вальяжных ублюдков снизойти до него.

Хотя, черт с ним, с Австрией. Венгрия его волновал куда больше - этот fiu de cățea[2] ни в какую не желал идти на уступки и признавать ни решения, принятого в Алба-Юлии, ни заключения международных экспертов по вопросу об установлении границ.

"Да плевал он на все это." - Стефан сжимает бокал так, что стекло с сухим трескучим звуком лопается. Рукав пропитан вином и кровью, но их почти не видно. Стефан раздраженно стряхивает осколки стекла на пол. Дурное предчувствие только усиливается, когда он видит самодовольного Эржерона, который, словно почувствовав его настроение, оборачивается и смотрит прямо в глаза.

Предчувствие редко подводило румына, вот и в этот раз не дало осечки. Да, все закончилось совсем не так, как хотелось бы Батори. Его снова заставили найти компромисс, а если уж совсем откровенно, просто отдать Венгрии еще кусок своих земель. Чертова граница была перенесена намного восточнее по сравнению с линией, предусмотренной в договоре с Антантой. И только после этого Хедервари таки подписал эту чертову бумажку, в которой признавал объединение Румынии.

И если бы на этом все проблемы Батори закончились.>

Стефан чувствует, что напутал что-то. Но мешанина ярких образов отвлекают, делают все происходящее каким-то абстрактным, менее чудовищным. Возможно его раздробленное сознание нуждается в этом безумии чтобы укрыть ту немногую целостность, которой он еще владеет.

Он закрывает глаза, чтоб не видеть танец цветных вспышек и рисунок узоров из тысяч смертей.


***


Стефан думает, что он совсем плох. Воспоминания смешались и переплелись между собой, и он с трудом пытается отделить одно от другого. Это почти как если бы он старался удержать воду в сите. Несколько бесплодных часов и головная боль служат ему наградой, но Батори таки удается отделить воспоминания о Парижском мирном договоре от того, что произошло в Трианоне. В голове сумбур, но постепенно картина принимает четкие очертания.

Иногда к нему приходит Болгария, он почти по-дружески сжимает его плечо, что-то говорит и кладет смоченную ледяной водой тряпицу на пылающий лоб.

Стефан думает, что кто-то хорошенько поработал над ним, раз ему не показалось странным, что такие разные воспоминания слились в монолитный рисунок. Хотя, по самоощущениям Румынии, он больше похож на мозаику, из которой выбили отдельные кусочки смальты[3] и заменили другими. Если смотреть близко, то не заметишь, что рисунок нарушен. Вот и он не заметил.

Он помнит с чего все началось. Как это часто бывает, Апокалипсис начинается довольно оптимистично. Для него, во всяком случае. Его признали "великие державы", вернули ему земли, даже милостиво признали его вклад и жертвы, на которые он пошел ради победы Антанты.

А потом начался какой-то ад. Стефан устал воевать. Для таких маленьких стран как он, война почти равносильна если не смерти, то впадению в кому. Развал экономики, огромные жертвы, вероятность снова стать чьей-нибудь прислугой совершенно не вдохновляла, поэтому Батори придерживался резко антивоенной позиции. К сожалению, это его не спасло.

В конце концов его практически растащили по кускам. Он потерял почти треть своих территорий и свою целостность. Германия, Италия, СССР, Венгрия, Болгария... Слишком много тех, кто не гнушался силовых методов. В итоге он все же оказался втянут в эту чертову войну, Германия снова без особых усилий прогнул его под себя. Но Стефан так просто не сдастся!

Дни в плену совершенно однообразны. Германия лицемерно называет это принудительным гостеприимством. Австрия старается лишний раз на него не смотреть. Может, он выглядит настолько отталкивающе, что это коробит утонченное чувство прекрасного так сильно развитое у Эдельштайна?..

Впрочем, Венгрию это, судя по всему, не смущает. Его не смущает ни состояние Стефана, ни взгляд полный бессильной злобы (хоть на нее-то остались силы), ни даже слабое сопротивление. Он просто приходит, и Батори почти смирился с этим. Он думает, что лучше Венгрия, чем Германия, при одном взгляде на которого кровь стынет в жилах.

И вот теперь он здесь, обескровленный, сломленный, безвольный как марионетка. Только у марионеток нет гордости, а Стефан еще цепляется за ее остатки. Дверь открывается совершенно бесшумно, здесь, в этом доме ничего не скрипит, все работает как надо, просто потому, что Германия кажется одним своим появлением способен превратить любой хаос в упорядоченную систему. От это почти жутко.

Рука немного болит, но на фоне общей слабости эта боль ощущается чем-то желанным. Она свидетельствует, что он еще способен чувствовать, жить. Впрочем, он далеко не всегда ради боли.

После попытки побега Венгрия не спускает с него глаз и, кажется, решил и вовсе обосноваться в доме на правах постоянного жильца. Из-за него Болгария почти перестал приходить к нему, а при встрече прятал глаза. Ну конечно, он же живет в соседней комнате, наверное многое слышал.

Словно прочитав его мысли, Эрж с паскудной ухмылочкой дергает его за волосы, заставляя зашипеть.

- Я не люблю, когда ты такой безучастный и ты это знаешь, - венгр насмешливо тянет гласные и смотрит на него своим диким взглядом. Стефан думает, что как бы не пытался Австрия вытравить из него все привычки кочевника, суть не изменить.

Венгрия явно недоволен его молчанием, а потому отвешивает хорошую затрещину. От удара в ушах звенит, а перед глазами разливается темная пелена. Когда она рассеивается, он яростно смотрит на Хедервари и тот довольно кивает, почти нежным жестом стирая из уголка рта кровь.

- Вот так, мышка, смотри на меня и не смей думать о других.

Он медленно раздевается, стоя к нему спиной. Не особо красуясь, но и без той механической отстраненности с какой это обычно делает Германия. О, он заходил к нему пару раз, но кажется Эржу это не понравилось и он постарался перевести внимание Мюллера на что-то другое, и это один из немногих плюсов их взаимоотношений. Стефан думает, что это меньшее из зол, которое можно выбрать. Если бы можно было выбрать. Но в этой игре он даже не ладья, как Венгрия, так безликая пешка. Поэтому Германия легко забывает о нем.

Зато кое-кто о нем не забыл.

У Эржа чуть тронутая загаром кожа, широкий разворот плеч и сильные руки. На уровне лопаток остались следы от глубоких царапин и румын дергает уголком губ в намеке на злую улыбку. Хоть что-то он оставил на память этому ублюдку. Жаль до глаз не смог добраться.

Когда матрас приглашающие прогибается под его весом, Стефан закрывает глаза. Чужие пальцы тут же жестко сжимают подбородок, большой палец оглаживает потрескавшиеся губы, надавливает, заставляя открыть рот. Палец быстро сменяет язык. Эрж целует его напористо, грубо, Стефан пытается вытолкнуть его язык своим за что получает предупреждающий укус в нижнюю губу.

Венгр наконец отстраняется от него, позволяя вдохнуть враз ставший вязким от затопившего их обоих болезненного возбуждения воздух.

- Я не могу понять, то ли тебе нравится, когда я тебя бью, то ли ты пытаешься прикрыть этим свое удовольствие. Что, стыдно? - снова подначивает его Хедервари и Стефан вспыхивает, чувствует, как к лицу приливает кровь и дергается в заведомо провольной попытке освободиться. И, конечно, проигрывает.

Венгр без труда укладывает его обратно на постель, но, на секунду замерев, дергает обратно на себя и заставляет сесть к нему на колени, прижавшись спиной к груди. Батори чувствует свое бессилие, гнев, страх и все то же проклятое возбуждение. Эрж щекочет ему шею своим прерывистым дыханием. Он утыкается ему в макушку, целует нежную кожу за ухом, при этом придерживая его за шею, иногда чуть придушивая, заставляя Стефана сильнее вжиматься в его бедра.

- Ты совсем ослаб. Хватит, не сопротивляйся хотя бы в этот раз, и я буду с тобой ласковым, - почти урчит ему на ухо Эрж и Стефан сразу как-то обмякает в его объятьях. У него действительно нет сил, а здесь никого кроме них двоих, никто не увидит его падения. Можно же поддаться хотя бы раз...

- Вот так, хорошо, - Эрж ослабляет свою жесткую хватку, скользит рукой с шеи на грудь, расстегивает мелкие пуговички с удивительной для него терпеливостью.

Ласкает пальцами соски, сжимает один так, что Стефан тихонько взвизгивает, отползает, пытаясь отстраниться, но Эрж легко перехватывает его поперек живота и снова притягивает к себе.

Его объятья таки сильные, что кажется еще немного и ребра не выдержат. Воспаленное сознание тут же рисует ему картину огромного балаура[4] с зеленой чешуей отливающей золотом, который обвивается вокруг него, сжимает свои смертоносные тиски в странной глумливой пародии на ласку.

Кажется, терпение Эржа подходит к концу - остатки одежды он с него просто сдирает, но особо заботясь о ее сохранности. Венгрия вдавливает его в постель всем своим весом, кусает и зализывает оставленные на беззащитной шее следы, и смотрит-смотрит-смотрит своим пугающе жадным взглядом на дне которого свернулся довольно урчащий зверь.

От этой душной обжигающий тяжести хочется уйти, уползти, хоть как-то освободиться, потому что если он этого не сделает то точно сгорит. Или его сожрут. Он с трудом отрывает голову от подушки и смотрит в совершенно ошалевшие зеленые глава и мысленно кивает сам себе - ну точно. Сожрут и не подавятся.

- Не надо, - всхлипывает Стефан, тщетно стараясь уйти от чужих прикосновений. Но когда Хедервари его слушал? Тем более в такие моменты.

У масла чувственный аромат розы, но оно холодное и скользкое - не самые приятные ощущения. Но сам факт того, как Эрж заботливо старается подготовить его... он почти умиляет, если бы не пальцы венгра, разминающие вход, проталкивающиеся все глубже. Эрж кусает его за нежную тонкую кожу на внутренней стороне бедра, совсем чуть-чуть, а потом Стефан чувствует горячую влажность и его стон больше похож на тихий скулеж.

Эрж жестко фиксирует его бедра, не давай податься навстречу, двигая головой в издевательски-медленном темпе, у Стефана снова пляшут цветные огоньки перед глазами. Румыния чувствует, как буквально за секунду до яркой вспышки наслаждения венгр отстраняется и Батори разочаровано мычит, выражая недовольство, за что получает шлепок по бедру. Боль немного отрезвляет, приправляет сладость пряной ноткой.

Стефану кажется, что если этот ублюдок не сделает хоть что-то, он просто умрет. Рассыплется горкой угольков. Но Хедервари и так проявил чудеса выдержки. У всего есть предел, поэтому Стефан только сдавленно вскрикивает в ладонь, зажавшую ему рот, когда Эрж входит в него в несколько сильных толчков. Венгрия выдыхает сквозь стиснутые зубы и смотрит своими невозможно-зелеными глазами так, будто пытается выжечь его образ на внутренней стороне век.

Эржерону чертовски сильно хочется сказать что-нибудь грязное и пошлое. Чтоб Стефан разозлился и взбрыкнул, но на ум ничего не идет. Венгру кажется, что он позабыл все слова, да и нет тех, что могли бы описать это. То, как Стефан прекрасен сейчас, распростертый под ним, с прилипшими ко лбу рыжеватыми волосами, расхристанный, с искусанными губами, влажный и узкий, сжимающий его внутри. Для этого нужно придумать особый язык, язык страсти, чувственной ненависти, язык огня, который мог бы передать все грани их отношений.

Поэтому Венгрия молчит и хрипло стонет, когда Стефан сжимает его волосы на затылке, ласкает его так, будто он дикий неприрученный зверь, и Эрж ловит губами его запястье и рычит от подступающего обжигающими волнами оргазма. А Румынии вместо загорелой кожи спины и сведенных лопаток мерещится острая чешуя и мощные крылья.

Стефан тугой, совершенно невозможно-восхитительный, его хочется забрать себе, спрятать от других, оставить как можно больше меток, чтоб все видели кому он принадлежит. Это похоже на какое-то колдовство, и Эрж думает, что лучше б Батори снял с него свои чары сам, или он, черт побери, за себя не ручается.

Движения Эржа стали грубее, агрессивнее, он резко вышел, перевернул пискнувшего Стефана на живот и снова навалился сверху, скользнул рукой в мимолетной издевательской ласке по налившемуся кровью члену, но так и не дал ему кончить. Румын уже тихонько умолял его сжалиться, и это распаляло Хедервари еще сильнее.

Он практически протащил его по постели, заставил уткнутся в сбитые простыни и потом издать полувсхлип-полувздох, когда по старой и ненавидимой Стефаном привычке вцепился ему в загривок. Батори казалось, что он вообще не чувствует своего тела, настолько сильно его выпило досуха это оглушающее удовольствие на грани боли. По бедрам, щекоча кожу, стекали пот и сперма, внутри все пульсировало, а коленки подгибались. Стефан обессилено завалился набок, уткнулся лбом в чужое плечо.

Он отстраненно ощущал, как его снова развернули. Эрж дышал ему в затылок, прижимая к себе разгоряченное тело, рука на поясе казалась чем-то совершенно естественным и Стефан сдался, полностью расслабившись.

Хотелось искупаться, но еще сильнее не хотелось вообще не совершать никаких телодвижений.

Мерцающие стеклышки складывались в целостный витраж, а спящий дракон обернулся кольцами вокруг него.

Примечания:

[1] - egérszürke(венг.) - мышонок.
[2] - fiu de cățea(рум.) - сукин сын.
[3] - смальта - цветное стекло, изготовленное по специальным технологиям выплавки с добавлением оксидов металлов, равно как и кусочки различной формы, полученные из него методом колки или резки. Кусочки смальты являются традиционным материалом для создания мозаичных панно.
[4] - Балаур в румынской мифологии огромный змей, по сути почти то же, что и дракон. Воплощение зла и абсолютной силы.

Да это что-то очень упоротое. События в воспоминаниях Румынии слились в одну картину, хотя это несколько разных исторических моментов. Начиная с Парижского мирного договора и заканчивая 1940 годом. Таким образом события почти 20 лет для Стефана представляют один момент. Треугольные скобки тоже автор поставил сознательно, потому что весь этот кусок те самые слившиеся воедино воспоминания.
Я даже не знаю, кто больше упорот, я или Румыния. Автор ждет пинков под зад. Эль, я только для тебя так старался, прости.
P.S. автор все еще не торт.

Ах, да. Спасибо отдельно Эльхен за ее чудесную работу, которая вдохновила меня на мою. Таймлайн Аluminis как раз после "Когда все это закончится" ficbook.net/readfic/4105684

@темы: фанфик, Моя писанина, Яой(слеш), Венгрия/Румыния, Hetalia Axis Powers

---

15.04.2014 в 01:37

Пишет  Dr. Dormouse:

Города
Самые известные города TRONа - те, о которых скупые на признания сценаристы отсыпали нам информации. Кликаете по изображению города - получаете информацию. Сделано на ЗФБ-2013, дизайн городов - Peivi, дизайн оформления - atropo, код - Dr. Dormouse.

---

Флешмоб #месяц страны, Румыния

Закон силы
Автор: Seraphim Braginsky
Беты (редакторы): Куроми
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Основные персонажи: Германия, Австрия, Венгрия, Румыния
Пэйринг или персонажи: Германия/Румыния(Людвиг/Стефан), побочно ощутимо male!Венгрия/Румыния(Эржерон/Стефан)
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Психология, Hurt/comfort
Предупреждения: Изнасилование
Размер: Мини, 4 страницы
Статус: закончен
Описание:
Закон силы очень прост - слабый должен подчиниться. Вот только Стефан не учел, что Людвиг имеет мало общего с привычным уже врагом - Венгрией.

Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/4147988

Он был независим.

Н е з а в и с и м.

Стефан повторял это слово снова и снова, про себя, а иногда и вслух. Оно будто перекатывалось во рту как круглый камешек, слетало с языка удивительно легко. Если бы ему так же легко доставались привилегии свободной страны... Но в реальности все было куда как менее радужно.

Стефан уже почти забыл как это, жить, полагаясь только на себя. Он привык быть в чьей-то власти, привык так, как раб привыкает к ошейнику, а получив свободу по привычке хочет поправить удавку с поводком. Да, он привык отчитываться перед кем-то, юлить, идти на уступки... Обычно кем-то был ублюдочный венгр со своей самоуверенной усмешкой и жесткой хваткой, которая оставляла на бледной коже шеи сине-желтые цветы кровоподтеков.

Хотя то, что этот мудак теперь и слова не может сказать без одобрения сиятельного австрийца, немного утешало. Если бы союз этих двоих не был столь сильным и опасным.

Эйфория после получения долгожданной свободы выветрилась, и остался лишь едкий, отдающий горечью страх. Он был совершенно один.

Стефану нужен был союзник. По привычке хотелось сказать "господин". Тот, кто защитит его маленькое и не особо сильное государство от посягательств. Вот только кандидатов было не очень много, а те, что оставались, не радовали Румынию возможными перспективами. Пока что "Великие державы" не торопились признавать его статус без некоторых компромиссов с его стороны. Компромиссы. Как он ненавидел это слово. Очередной эвфемизм, чтобы скрыть постыдную зависимость от чужой силы.

После войны Россия к нему сильно охладел. Сан-Стефанский мир и Берлинский конгресс тоже не способствовали дружеским настроениям. Так что рассчитывать на него едва ли стоило. Франция, до этого весьма ему симпатизировавший, терял свои позиции и держался теперь довольно отстраненно, если не сказать враждебно. Нет, ему нужен был кто-то действительно влиятельный. Кто-то, чья мощь внушала ужас и уважение. В противном случае его новоприобретенная независимость долго не продержится.

Австрия и Венгрия сейчас только и ждут, как бы прогнуть его под себя, в очередной раз развалив его экономику, но он не будет таким дураком и не позволит втянуть себя в еще один провальный для него договор. К черту.

Англия всегда был слишком себе на уме и связываться с ним было чревато.

Оставался только Германия.

Да, пожалуй он был именно той силой, в которой так нуждался Стефан сейчас. Не поэтому ли он пришел к нему на поклон? Да, это унизительно для его гордости, но когда на кону судьба твоих земель можно и потерпеть, стиснув зубы. Не в том он положении, чтобы перебирать союзниками.

А сам Германия встретил его холодным взглядом льдисто-голубых глаз и сдержанным кивком. Он как всегда работал прямо в своих "покоях". Спальня, кабинет и штаб для доверенных лиц в одном месте. На вкус румына слишком по-армейски, но образу Людвига это подходило идеально.

- Садись, - бросил Мюллер, не отрывая взгляда от бумаг. Стефан неожиданно остро ощутил напряжение - по спине скользнули мурашки, ладони вспотели, и он судорожно и, как он надеялся, незаметно вытер их о полы своего красного плаща.

Может, это была всего лишь игра его воспаленного воображения, но ему казалось, что он физически чувствует присутствие Германии. Что он давит на него, заставляя признать собственную ничтожность, беспомощность перед лицом судьбы. Воздух показался густым как кисель, и Стефан потянулся расслабить вмиг превратившийся в удавку шейный платок, да так и замер под пронизывающим взглядом Германии.

- Я... - голос дрогнул, и Батори ощутил приступ стыда пополам с раздражением, когда бровь Людвига иронично приподнялась, - Я ищу союзника. Мне нужна поддержка, Германия.

Тот плавно поднялся со своего места и сделал пару шагов к нему, но потом, будто передумав, отошел к распахнутому настежь окну. Стефан с отвращением идентифицировал свое чувство как облегчение. Дышать было все труднее и он все же стянул проклятый платок.

- Поддержка нужна всем, Румыния. Даже империям вроде Британии или России она нужна. А таким маленьким странам как ты нужен покровитель, а не поддержка. - развернувшись к нему, хмыкнул немец. Взгляд его скользнул по Стефану и остановился на его обнаженной шее, отчего Батори испытал почти инстинктивное желание закрыть ее рукой.

Людвиг шел к нему медленно, размеренной походкой военного, чеканя каждый шаг солдатскими ботинками. Стефан замер, не в силах пошевелиться, и так и остался недвижим, даже когда Мюллер сел рядом с ним и сильно сжал тонкое запястье.

- Нас с тобой многое связывает, Румыния. Я даю тебе кредиты, торговые связи со мной в приоритете для тебя, не так ли? В конце концов, мы даже породнились через наших правителей. Я твой главный экономический... партнер. - Людвиг говорил тихо, но внятно и уверенно, так, что Стефан не смел даже вздохнуть и только заворожено слушал. Да, он и так знал, как сильно зависит от него, но в пересказе Людвига эта связь казалось все весомее. Прочнее даже, чем его связь с Эржем...

- Пожалуй, мы можем стать партнерами в кое-чем еще, - так же спокойно, не меняя интонации, продолжил Мюллер, и его холодные жесткие пальцы выверенными движениями освобождали пуговицы из петель белой рубашки Стефана. Алое пальто уже давно соскользнуло с плеч, а он даже не заметил этого.

- Мы с тобой сможем очень многое сделать вместе. Я дам тебе протекцию, в которой ты так нуждаешься. И все, что я прошу - заметь, пока прошу - это послушание. - продолжал говорить Людвиг, но голос его уже доносился как будто бы издалека. Стефан чувствовал лишь жесткий диван под своей спиной, и легкую пульсирующую боль - Людвиг, не церемонясь, опрокинул его на диван, и Батори чуть ударился головой о резные ручки.

Он не знал, чего хотел больше, отключиться или наоборот, цепляться за уплывающую реальность. За монотонный голос немца и его такие же жесткие механические движения. Он завел его руки за голову и стянул ремнем, грубо, так что в запястьях ощущалась тянущая боль. В этом не было нужды, Стефан не сопротивлялся, лежа безвольной куклой, но Людвигу просто так больше нравилось.

Батори отстраненно думал, что с Венгрией все было не так. Каждая их ночь была полна огня - злости или страсти - неважно. Это был огонь, и он сжигал их обоих, ярко и неумолимо, как глупых мотыльков, посмевших приблизиться слишком сильно. Даже проиграв, он все равно не чувствовал себя униженным. Они были на равных. Потому, что даже сжимая его в собственнических объятиях, Эрж и сам приглушенно стонал, сдаваясь перед лицом охватившего их наваждения.

Людвиг был холодным. Абсолютно неживым. Ледяным исполином с механическими заученными движениями, которые отдавались в теле неприятной резкой болью и поднимающимся из глубины чувством омерзения. Он оставался все таким же бесстрастным и его скупое наслаждение выдавало лишь немного сбитое дыхание и пара выбившихся из идеальной прически льняных прядей.

Эрж бы никогда не позволил ему оставаться безучастным, лежать вот так, сцепив зубы и не издавая ни звука, спрятать взгляд под рыжеватыми прядями или бездумно смотреть в потолок. О, нет. Эрж всегда смотрел ему прямо в глаза, тянул за волосы, если он пытался отстраниться, жестко кусал за загривок, притягивая к себе и заставляя приглушенно заскулить в подушку и таки подмахивать сильным толчкам, а потом почти нежно целовал встрепанные волосы или лежал, уткнувшись в затылок и сжимая руки на талии так, что ребра болели, но Стефан никогда не жаловался, может быть в тайне самую малость признавая в себе возможность желать этих прикосновений.

Ресницы были мокрыми. По щекам скатилось несколько соленых капель, и Людвиг равнодушно проследил взглядом, как одна из них скользнула по нежной коже щеки вниз, за расстегнутый воротник рубашки - Мюллер даже не стал стягивать с него одежду целиком. Видимо, время экономил.

"Он наверное даже кончает по внутреннему таймеру", - со злорадством подумал Батори, глядя, как немец сосредоточенно приводит себя в порядок. Оргазм его был таким же блеклым и холодным, как он сам. Стефан даже потрудился бы подобрать определение тому, что сейчас произошло между ними.

Ах да, компромисс.

Румын быстро застегнул маленькие пуговички рубашки, отмечая, что они все в целости. После Эржа было проще покупать новые рубашки. В спину упирался тяжелый взгляд немца, явно намекая, что аудиенция окончена.

Стефан кивнул, он сам не мог сказать, кому точно, Людвигу или бумагам, за которыми тот скрылся, полностью потеряв к нему интерес. Уже идя по коридору, он столкнулся с идущими и попутно спорящими о чем-то Австрией и Венгрией. Родерих в своей царственной манере его проигнорировал, а Эрж замер, глядя вслед стремительно удаляющемуся румыну, припоминая, что, кажется, пару часов назад он был в шейном платке.

Впрочем, платок он находит спустя десять минут в кабинете Германии и, сжимая шелковую ткань побелевшими пальцами, усиленно пытается сделать вид, что слушает, о чем говорит как всегда невозмутимый Людвиг.

Платок влажный, и Эрж точно уверен, что на вкус эта влага будет отдавать солью.

@темы: фанфик, Моя писанина, Яой(слеш), Венгрия/Румыния, Hetalia Axis Powers

---

Флешмоб #месяц страны, Румыния

О тюльпанах, Шенгене и мелких пакостях
Автор: Seraphim Braginsky
Беты (редакторы): Куроми
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Нидерланды/Румыния(Теодор/Стефан), male!Венгрия/Румыния(Эржерон/Стефан)
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Hurt/comfort
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 3 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Венгрии не нравится то, как по-хозяйски Голландия распоряжается Румынией. Очень не нравится.
Посвящение: Эльхен
Публикация на других ресурсах: с разрешения
Примечания автора:
Эле. Вот онли фо ю)
Вдохновила поистине великолепная цитата "Итак, если искать обоснуй в области международных отношений, то это пейринг на любителя, ибо Нидер тут предстает как богатый покровитель, а Румыш как обаятельная содержанка." И все, меня вынесло. Вообще это должен был быть юмор, но я не могу в юмор. И как же обойти такое святое отп как ВенгРум)
Фанноные имена:
Румыния - Стефан Батори
male!Вегнрия - Эржерон "Эрж" Хедервари
Нидерланды(Голландия) - Теодор де Вард
Написано на флешмоб #месяц_страны. Моя страна - Румыния.

Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/4145724

Стефан нервно сжимал в тонких пальцах едва тлеющую сигарету. В горле першило, а глаза слезились от дыма, но он упорно травился, испытывая почти мазохистское наслаждение. Впрочем, может, в нем говорило почти ребяческое желание не уступать своему спутнику, дымившему как паровоз. Хотя, едва ли кто-то может посоперничать с ним в плане курева.

Голландия с видом ленивого кота восседал на стуле, как настоящий король, и эта вальяжная неторопливость уже в печенках сидела у Румынии. Разумеется, Стефан, никогда не отличавшийся ангельским терпением, вспылил первым.

- Какого черта ты творишь?! Ты же обещал! Ты мне еще в марте обещал, но Франция и Германия взъерепенились. [1] Сейчас-то что? Сколько еще ты мне будешь мозги пудрить?! - голос под конец сорвался и Румыния почувствовал себя как-то жалко под холодным взглядом Нидерландов. Рядом с этим высоким жестким мужчиной он всегда чувствовал себя крайне неуютно. Бывали в их отношениях, конечно, приятные моменты... Вернее, они были бы приятными, если бы не омерзительное чувство, что он превращается в проститутку. С другой стороны без голландских инвестиций Румынии не протянуть.

Стефан метался по комнате, как голодный тигр в клетке, но на Теодора это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Он только насмешливо наблюдал за ним чуть прищуренными глазами, а потом плавно поднялся и сделал шаг к резко отшатнувшемуся Батори. Пальцы Нидерландов жестко зафиксировали подбородок Стефана, заставляя его неотрывно смотреть в глаза де Варду, тот окинул его оценивающим взглядом и ухмыльнулся, а потом выпустил в лицо сизый дым. Румыния судорожно закашлялся.

- Я думаю, ты недостаточно хорошо стараешься, дорогуша. Приложи больше усилий. - сказал Теодор и с глумливой нежностью погладил большим пальцем бледную кожи щеки. - Может, не цеплялся бы так за Болгарию[2], оно бы выгорело.

Стефан моргнул и изумленно посмотрел на Голландию. Ревнует?..

Но тот уже отстранился и лицо его приняло равнодушное выражение вселенской скуки. Он не глядя затушил сигарету о стол и направился к выходу. Лишь у самой двери обернулся и бросил:

- Пока тебе там нечего делать, Стефан. Но ты старайся, kleine vissen. [3]

Стефан еще с минуту пялился на захлопнувшуюся дверь, ощущая, как в нем закипает ярость. Да сколько можно, черт побери?! Как долго его еще будут тыкать носом в то, что он содержанка? У всего должен быть предел.

Вошедший Венгрия едва успел уклониться от летящей в дверь вазы. На деревяшке осталась вмятина, а самого венгра окатило водой и ворохом блядски-желтых тюльпанов. Он брезгливо вытянул из волос один цветок и легко сломал его пополам.

- Буянишь?

- Чего приперся? - уже без запала спросил Стефан, не поднимая головы. Он уткнулся лицом в сложенные на столе руки. Гнев утих так же быстро, как и вспыхнул и накатила волна апатии. Даже любимый враг не вызывал ничего кроме желания забиться куда-нибудь в угол и пострадать в свое удовольствие.

- Хотел посмотреть, как ты будешь насасывать свои инвестиции, - едко ответил Хедервари, аккуратно обходя растекшуюся на полу лужу и безжизненные тюльпаны похожие на мазки желтой краски.

- Насмотрелся? - так же ровно отозвался Стефан, чувствуя, как сквозь апатию начинает привычно проступать зудящее желание вывести этого ублюдка из себя.

- Вроде того. Признаюсь, зрелище было так себе. Жалко выглядит даже для тебя. - Стефан сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев но смолчал. Венгр приподнял брови. Его остроты редко не вызывали отклика у Румынии, в прочем это всегда было взаимно. Неужели все это из-за того ублюдка с его тюльпанами и гребаными инвестициями, превращающими гордого румына в послушную подстилку? Эрж скрипнул зубами.

- И долго это будет продолжаться?

Стефан поднял наконец голову и посмотрел на него мутным взглядом. Тонкие губы исказила кривая усмешка.

- Да ты не переживай так. Моя гордость не пострадает, мне не в первой подставлять зад, чтобы выжить. Уж ты-то должен об этом знать.

Венгр поморщился. Сравнение его с голландцем пришлось не по душе, хотя определенная доля истины в этом была. За всю их совместную историю у них было довольно много интересных моментов.

Эрж, пытаясь скрыть очередной приступ злости, подошел к окну и открыл его настежь, впуская в комнату свежий воздух и вытесняя пряный дым, а вместе с ним и дух того ублюдка, что посмел так нагло позариться на его... стоп. Эрж замер. Это его взбесило? Что кто-то еще смеет так обращаться со Стефаном? Кто-то кроме него?

Венгр медленно обернулся и окинул взглядом поникшую фигуру Румынии - ссутуленную спину, потускневшие пропахшие дымом волосы, глаза, лишенные своего обычного озорного блеска. Все это было как-то неправильно, пораждало дискомфорт. Стефан не мог быть таким. Он должен быть резким, раздражающим, язвящим по поводу и без, ярким...

Венгрия вздохнул. Он как-то почти смирился с мыслью, что давний враг вызывает у него странные чувства, но сейчас это ощущалось особенно остро. Несвойственное венгру желание... чего? Защитить? Помочь? Укрыть от чужих глаз?

- Много ты у него берешь?

- Много, - вздохнув, отозвался Стефан. А потом, словно очнувшись, вернул себе бледную тень прошлого озорства и подмигнул. - У тебя столько не будет, dulce. [4]

Это, конечно, правда. Дела у Венгрии не настолько хорошо, чтобы была возможность красивым жестом подарить Румынии столь денег, как это делает Голландия. Но ведь он может сделать хоть что-то?..

Стефан вздрагивает, когда Эрж сжимает его плечо. Не так как обычно, резко и грубо, стремясь причинить боль. По-другому. Ободряюще, почти по-дружески.

- Ты знаешь, что можешь поставить его на место. Не позволяй так обращаться с тобой.

Когда дверь захлопывается уже во второй раз за сегодня после незваного гостя, Румынии совершенно не хочется швырять в нее вазу с цветами. Кстати о цветах... Стефан аккуратно поднимает с пола уже порядком помятый тюльпан и на его губах расцветает пакостная ухмылочка.


***



Лицо разъяренного Теодора того стоит. Десяток грузовиков с чертовым тюльпанами конфискованы, еще несколько отправятся на родину. Эти проклятые цветы наконец перестанут раздражат его глаза своим неестественно ярким цветом и сладким запахом его поражения. [5]

На столе в новой хрустальной вазе красуются алые цветы герани. [6]



[1] в марте 2011 года Румыния пыталась войти в Шенген, но Нидерланды, Германия и Франция воспротивились и все накрылось медным тазом.
[2] Румыния и Болгария заявили, что войдут в Шенген только вместе. Не из большой любви, это действительно выгодно им обоим. Хотя, кто их знает.
[3] kleine vissen(нидер.) - рыбка.
[4] dulce(рум.) - сладкий.
[5] Бухарест в ответ на решение Нидерландов заблокировать вхождение Румынии в Шенген отказался пропускать в страну голландские цветы, коих там каждый год на 20 лимонов евро.
[6] Герань считается цветком-символом Венгрии.

Примечания:
Если кто не знал, Нидерланды официально крупнейший в мире инвестор в румынскую экономику (4400 компаний, много бабла), так же несмотря на споры по Шенгену между ними, в 2014 году Нидерланды разрешили румынам свободно приезжать в страну и работать, при этом они не обязаны, как остальные иностранцы, получать разрешение на работу в миграционной службе. Многие авторы в Нидерландах пишут книги о Румынии.
Вот и новый обоснованный пейринг подполз)

@темы: фанфик, Моя писанина, Венгрия/Румыния, Яой (слеш), Нидерланды/Румыния, Hetalia Axis Powers