мой иск что мир несовершенен в нём правят жадность злость и месть ответчик снова не явился он есть?(с) Типичный Бальзак, ЛВЭФ
Дом у обочины
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Гилберт/Иван(Пруссия/Россия), Иван|Феличиано(Россия|С.Италия), Родерих/Элизабет(Австрия/Венгрия), Иван/Элизабет(Россия/Венгрия), Артур(Англия), Скотт(Шотландия), Геракл(Греция), Антонио(Испания), Франциск(Франция), Наташа(Беларусь)
Рейтинг: NC-17
Жанры: Гет, Слэш (яой), Драма, Мистика, Психология, Даркфик, Ужасы, Hurt/comfort, AU, Songfic
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC, Насилие, Изнасилование
Размер: планируется Миди
Статус: в процессе
Описание:
Mortal sin-AU! Придорожный отель раскрыл свои двери для случайных(случайных ли?) гостей, а его Хозяин всегда рад новым посетителям. Вот только уйти сможет далеко не каждый...
Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/2117620
Гнев
читать дальшеГилберт шел по пустынному коридору, кажется, целую вечность. Иногда в спину будто упирался чей-то недобрый, тяжелый взгляд, но немец упорно не оборачивался. Если этот мудак хочет его внимания, пусть придет сам!
Под ногами словно перекати-поле в пустыне — то и дело шуршали какие-то бумажки, обрывки ежедневников, блестящие упаковки от чипсов и вырванные нотные листы. Один, с криво нашкорябанной симфонией Бетховена, пролетел мимо, и Гилберт успел поймать его. В голове тотчас возник образ бледного австрийца с отблеском безумия в глазах. О да, кажется, он знает, кто хозяин этих бумажек.
Резкий звук разбившегося стекла прервал размышления Гилберта. Тот бросился к двери в ближайший номер, но, зайдя, встал как вкопанный. Перед глазами немца разворачивалась занимательная картина — рыжий шотландский ублюдок упорно пытался разбить себе лицо об вмонтированное в стену зеркало, которое вместо рамы окружали источающие сиреневый свет лампочки — антураж не то казино, не то дешевого борделя.
Мужчина рычал, как дикий зверь, надсадно хрипел, безуспешно пытаясь что-то выцарапать на гладкой зеркальной поверхности. Гилберт поморщился, когда обломанные кровавые ногти заскрежетали, а их хозяин взвыл. Он на секунду замер, а потом с удвоенной силой стал колотить сжатыми в кулаки руками, будто видел перед собой что-то.
Гилберт хотел уже развернутся и уйти, так как спасать этого козла, с которым он уже успел подраться по прибытию в отель, желания не было никакого. Но совесть, почему-то с голосом итальянского мальчика, жалобно упрашивала не бросать одержимого.
«Я еще пожалею об этом», — мрачно подумал Байлшмидт, хватая рыжего и за шкирку оттаскивая от зеркала.
— А ну пусти меня, я добью этого урода, не будь я Скотт МакКензи!
— Да-да, как скажешь приятель, только заткнись уже.
Шотландец вдруг расслабился, грузно осел на пол, будто разом потеряв опору. Гилберт почти посочувствовал ему, так жалко выглядел этот сильный мужик, враз ставший поломанной куклой, но что-то внутри ехидно и злобно нашептывало, что нет, дружок, ты себя с ним не равняй, пусть сдохнет уже, тебе-то что. Гилберт поморщился и отмахнулся от навязчивого голоса в голове.
Он опустился на корточки перед Скоттом и тронул его за плечо:
— Эй, мужик, ты живой там?
Только отработанные до автоматизма рефлексы спасли челюсть Гилберта от встречи с тяжелым, как кувалда, кулаком. Он просвистел совсем рядом, едва задев ухо. Гил оскалился, сверкнув белыми зубами.
— Вот значит как, гаденыш. Ну ладно.
Хук справа заставил шотландца пошатнуться — это несказанно удивило Гилберта, так как обычно его соперники улетали весьма далеко, после такого-то удара, но шотландец напоминал скалу. Он схватил Байлшимдта за плечи, сжав до неприятного хруста, и впечатал в стену. А потом еще раз и еще. Гилберт, чувствуя как по лбу стекают подтеки крови, зарычал и вцепился зубами в его плечо. В рот хлынула соленая жидкость с металлическим привкусом. Скотт взвыл и снова от души приложил его спиной о стену. Зеркало пошло трещинами, и град осколков почему-то вперемешку с сухими лепестками фиалок осыпал их. Гилберт по-собачьи тряхнул головой и отпихнул от себя Скотта.
Тот завис, глядя куда-то Гилберту за плечо, отчего немец напрягся и отодвинулся в сторону. Оказалось, там был еще более-менее целый осколок зеркала, с сетью трещин. В нем отражались сразу несколько Скоттов — рыжие пятна и бешеные, злые глаза. Мужчина с ревом бросился на них, Гилберт только и успел что отскочить подальше. МакКензи с остервенением молотился головой о зеркало. Острые осколки исполосовали его лицо, часть более мелких застряла в огненных волосах. С кем он сражался, Гилберт не знал, но это было битва насмерть.
Скотт всегда был вспыльчивым.
Он чувствовал, что внутри него живет Зверь. Зверь, которого не приручить, можно лишь бить его кнутом, пытаясь удержать в узде. Он помнил слезы матери, которая просила его больше не бить соседских детей, но при этом всегда с надеждой ждала, когда же он вырастет и станет ее защитником — побьет отца-ублюдка, вечно избивавшего ее на глазах у сына. Жаль не успел, тот сдох от церроза печени раньше, чем сын успел отомстить за мать.
Потом была школа, драки со старшеклассниками, визжащая над бездыханным телом своего любовничка уже бывшая подружка. Скотт не помнил, как это случилось, — красная пелена застилала глаза, и Зверь внутри наконец получил свободу.
В тюрьму его не посадили, ему было всего пятнадцать. Но слава опасного парня закрепилась за МакКензи намертво, но если что, Скотт всегда был готов напомнить, что он не просто так получил прозвище Бешеного пса. Ему нравилось, когда люди боялись его, это давало сладостное чувство власти.
Он стал заниматься боксом. Просто бить мешки с костями, не получив даже намек на достойный ответ, — это было слишком скучно. О нет, он желал настоящего соперника, битвы до крови, до смерти даже! Так, чтоб слышать предсмертные хрипы, чувствовать, как в крови гуляет адреналин. Из боксерского клуба его выгнали за драку с тренером — старый хрыч слишком много на себя брал, считал, что он, Скотт МакКензи, не сможет стать чемпионом. Ха! Да кому нужны дурацкие правила? Сила, вот что важно. Он пришел в бокс, чтоб тренировать своего Зверя, дать ему размяться, ощутить свободу, а получил новый свод правил, новые цепи. К дьяволу все!
Пока он безбожно надирался в самом захолустном пабе и шлялся по злачным местам, перебиваясь случайным заработком от роли вышибалы, откуда его, впрочем, с завидной регулярность выгоняли, он все больше становился похож на отца, а ведь именно его пропитую рожу Скотт меньше всего хотел видеть в зеркале. Зверь выл и требовал свободы.
И он ее получил.
К нему в баре подсел мужчина в кремовом пальто с длинным сиреневым шарфом. От него пахло чем-то цветочным, но Скотт сквозь этот слащавый аромат ощутил солоноватые нотки крови и сразу подорвался, как гончая. Зверь всегда чувствовал этот запах за версту.
— Я слышал, вы любите драки? — доброжелательно осведомился незнакомец.
— Может, и люблю, тебе-то что за дело? — сварливо ответил Скотт, заливая в глотку очередную порцию отвратного пойла.
— Мне нужен сильный боец. Предпочитаю ставить на победителей. Ты ведь любишь побеждать, Скотт?
Шотландец вздрогнул подняв мутный взгляд от стакана с виски. В голове звенел мягкий вкрадчивый голос и Зверь ластился к нему и урчал, как домашний котенок. Это злило.
— Откуда ты знаешь мое имя, мать твою?! — взревел мужчина, но рядом уже никого не было. Под стеклянной ножкой нетронутой Маргариты лежала визитка с адресом и горсть сухих цветов.
Через два дня Скотт впервые вышел на подпольный ринг. В тот же день его Зверь вкусил много крови.
Он всегда побеждал. Никто не мог одолеть его Зверя, но Скотт никогда не расслаблялся, будто чувствовал, что его главная битва еще впереди. В отеле было весело. Здесь было много выпивки, хорошей, дорогой выпивки, а не того пойла, чем Скотт травился последний пару лет. Много доступных женщин, желающих скоротать вечерок с королем ринга. Правда, одну он случайно придушил, уж больно была похожа на ту шалаву из средней школы, чьего бойфренда он забил насмерть, когда впервые пробудился его Зверь.
Ну ничего, с кем не бывает. Хозяин отеля прозрачно намекнул, что пока Скотт побеждает, ему многое позволено. Он уж точно ценнее, чем одна шлюха.
В казино ему везло меньше, чем на ринге, но многие не рисковали вообще с ним играть, зная, насколько тяжелый может быть его кулак. Ринг принес ему славу в определенных кругах. Наконец признали его силу! Он больше не был отбросом общества!
Иногда он вспоминал мать, как она кричала, что он стал слишком похож на отца. Она каждый раз кричала это, после того как Скотт приходил домой пьяным. Однажды она перестала, а когда Скотт проснулся утром, то нашел ее остывшее тело. Из разбитой головы уже почти не сочилась кровь. Тогда Скотт впервые испытал ужас и раскаяние, но оно быстро утонуло на дне стакана с виски, а голос совести заглушили подбадривающие крики толпы. Ринг стал для него всем.
Потом его лучшим другом стала тонкая кокаиновая дорожка на стекле. Она приносила легкую звенящую пустоту в голову и расслабленность в болящие мыщцы. Так было, пока он, однажды проснувшись, не увидел, как над зеркальным столиком склонился какой-то парень. На столе стояла бутылка лучшего шотландского виски, гора фишек из казино и белый порошок спокойствия. Все то, что Скотт теперь любил и ценил в этой жизни.
И кто-то снова пытался забрать это.
Мужчина взревел и набросился на обидчика. Тот с неожиданной силой отшвырнул его к стене. Далее последовал оглушительный удар и в голове зазвенело. Кровь залила глаза. Скотт зарычал. Не может быть! Кто он?! Ведь МакКензи непобедим, самые лучшие бойцы ринга еле уносили ноги после него!
Он нещадно бил ублюдка и получал в ответ еще более сокрушительные удары.
Вдруг откуда-то слово сквозь вату до него донесся голос.
Наглые красные глаза того выродка-альбиноса из казино. Он посмел влезть в их драку! Скотт был слишком удивлен, что даже позволил оттащить себя в сторону.
Недолго, правда, он пребывал в состоянии оцепенения.
Хороший удар и немецкий мудак отлетел в сторону.
Он бы хотел избить его так, чтоб белобрысый урод харкал кровью, но сейчас у него был другой противник. Как раз за спиной немца. Высокая фигура выпрямилась, откидывая со лба рыжие волосы.
Скотт смотрел в свои собственные глаза, налившиеся кровью.
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Гилберт/Иван(Пруссия/Россия), Иван|Феличиано(Россия|С.Италия), Родерих/Элизабет(Австрия/Венгрия), Иван/Элизабет(Россия/Венгрия), Артур(Англия), Скотт(Шотландия), Геракл(Греция), Антонио(Испания), Франциск(Франция), Наташа(Беларусь)
Рейтинг: NC-17
Жанры: Гет, Слэш (яой), Драма, Мистика, Психология, Даркфик, Ужасы, Hurt/comfort, AU, Songfic
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC, Насилие, Изнасилование
Размер: планируется Миди
Статус: в процессе
Описание:
Mortal sin-AU! Придорожный отель раскрыл свои двери для случайных(случайных ли?) гостей, а его Хозяин всегда рад новым посетителям. Вот только уйти сможет далеко не каждый...
Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/2117620
Гнев
читать дальшеГилберт шел по пустынному коридору, кажется, целую вечность. Иногда в спину будто упирался чей-то недобрый, тяжелый взгляд, но немец упорно не оборачивался. Если этот мудак хочет его внимания, пусть придет сам!
Под ногами словно перекати-поле в пустыне — то и дело шуршали какие-то бумажки, обрывки ежедневников, блестящие упаковки от чипсов и вырванные нотные листы. Один, с криво нашкорябанной симфонией Бетховена, пролетел мимо, и Гилберт успел поймать его. В голове тотчас возник образ бледного австрийца с отблеском безумия в глазах. О да, кажется, он знает, кто хозяин этих бумажек.
Резкий звук разбившегося стекла прервал размышления Гилберта. Тот бросился к двери в ближайший номер, но, зайдя, встал как вкопанный. Перед глазами немца разворачивалась занимательная картина — рыжий шотландский ублюдок упорно пытался разбить себе лицо об вмонтированное в стену зеркало, которое вместо рамы окружали источающие сиреневый свет лампочки — антураж не то казино, не то дешевого борделя.
Мужчина рычал, как дикий зверь, надсадно хрипел, безуспешно пытаясь что-то выцарапать на гладкой зеркальной поверхности. Гилберт поморщился, когда обломанные кровавые ногти заскрежетали, а их хозяин взвыл. Он на секунду замер, а потом с удвоенной силой стал колотить сжатыми в кулаки руками, будто видел перед собой что-то.
Гилберт хотел уже развернутся и уйти, так как спасать этого козла, с которым он уже успел подраться по прибытию в отель, желания не было никакого. Но совесть, почему-то с голосом итальянского мальчика, жалобно упрашивала не бросать одержимого.
«Я еще пожалею об этом», — мрачно подумал Байлшмидт, хватая рыжего и за шкирку оттаскивая от зеркала.
— А ну пусти меня, я добью этого урода, не будь я Скотт МакКензи!
— Да-да, как скажешь приятель, только заткнись уже.
Шотландец вдруг расслабился, грузно осел на пол, будто разом потеряв опору. Гилберт почти посочувствовал ему, так жалко выглядел этот сильный мужик, враз ставший поломанной куклой, но что-то внутри ехидно и злобно нашептывало, что нет, дружок, ты себя с ним не равняй, пусть сдохнет уже, тебе-то что. Гилберт поморщился и отмахнулся от навязчивого голоса в голове.
Он опустился на корточки перед Скоттом и тронул его за плечо:
— Эй, мужик, ты живой там?
Только отработанные до автоматизма рефлексы спасли челюсть Гилберта от встречи с тяжелым, как кувалда, кулаком. Он просвистел совсем рядом, едва задев ухо. Гил оскалился, сверкнув белыми зубами.
— Вот значит как, гаденыш. Ну ладно.
Хук справа заставил шотландца пошатнуться — это несказанно удивило Гилберта, так как обычно его соперники улетали весьма далеко, после такого-то удара, но шотландец напоминал скалу. Он схватил Байлшимдта за плечи, сжав до неприятного хруста, и впечатал в стену. А потом еще раз и еще. Гилберт, чувствуя как по лбу стекают подтеки крови, зарычал и вцепился зубами в его плечо. В рот хлынула соленая жидкость с металлическим привкусом. Скотт взвыл и снова от души приложил его спиной о стену. Зеркало пошло трещинами, и град осколков почему-то вперемешку с сухими лепестками фиалок осыпал их. Гилберт по-собачьи тряхнул головой и отпихнул от себя Скотта.
Тот завис, глядя куда-то Гилберту за плечо, отчего немец напрягся и отодвинулся в сторону. Оказалось, там был еще более-менее целый осколок зеркала, с сетью трещин. В нем отражались сразу несколько Скоттов — рыжие пятна и бешеные, злые глаза. Мужчина с ревом бросился на них, Гилберт только и успел что отскочить подальше. МакКензи с остервенением молотился головой о зеркало. Острые осколки исполосовали его лицо, часть более мелких застряла в огненных волосах. С кем он сражался, Гилберт не знал, но это было битва насмерть.
Скотт всегда был вспыльчивым.
Он чувствовал, что внутри него живет Зверь. Зверь, которого не приручить, можно лишь бить его кнутом, пытаясь удержать в узде. Он помнил слезы матери, которая просила его больше не бить соседских детей, но при этом всегда с надеждой ждала, когда же он вырастет и станет ее защитником — побьет отца-ублюдка, вечно избивавшего ее на глазах у сына. Жаль не успел, тот сдох от церроза печени раньше, чем сын успел отомстить за мать.
Потом была школа, драки со старшеклассниками, визжащая над бездыханным телом своего любовничка уже бывшая подружка. Скотт не помнил, как это случилось, — красная пелена застилала глаза, и Зверь внутри наконец получил свободу.
В тюрьму его не посадили, ему было всего пятнадцать. Но слава опасного парня закрепилась за МакКензи намертво, но если что, Скотт всегда был готов напомнить, что он не просто так получил прозвище Бешеного пса. Ему нравилось, когда люди боялись его, это давало сладостное чувство власти.
Он стал заниматься боксом. Просто бить мешки с костями, не получив даже намек на достойный ответ, — это было слишком скучно. О нет, он желал настоящего соперника, битвы до крови, до смерти даже! Так, чтоб слышать предсмертные хрипы, чувствовать, как в крови гуляет адреналин. Из боксерского клуба его выгнали за драку с тренером — старый хрыч слишком много на себя брал, считал, что он, Скотт МакКензи, не сможет стать чемпионом. Ха! Да кому нужны дурацкие правила? Сила, вот что важно. Он пришел в бокс, чтоб тренировать своего Зверя, дать ему размяться, ощутить свободу, а получил новый свод правил, новые цепи. К дьяволу все!
Пока он безбожно надирался в самом захолустном пабе и шлялся по злачным местам, перебиваясь случайным заработком от роли вышибалы, откуда его, впрочем, с завидной регулярность выгоняли, он все больше становился похож на отца, а ведь именно его пропитую рожу Скотт меньше всего хотел видеть в зеркале. Зверь выл и требовал свободы.
И он ее получил.
К нему в баре подсел мужчина в кремовом пальто с длинным сиреневым шарфом. От него пахло чем-то цветочным, но Скотт сквозь этот слащавый аромат ощутил солоноватые нотки крови и сразу подорвался, как гончая. Зверь всегда чувствовал этот запах за версту.
— Я слышал, вы любите драки? — доброжелательно осведомился незнакомец.
— Может, и люблю, тебе-то что за дело? — сварливо ответил Скотт, заливая в глотку очередную порцию отвратного пойла.
— Мне нужен сильный боец. Предпочитаю ставить на победителей. Ты ведь любишь побеждать, Скотт?
Шотландец вздрогнул подняв мутный взгляд от стакана с виски. В голове звенел мягкий вкрадчивый голос и Зверь ластился к нему и урчал, как домашний котенок. Это злило.
— Откуда ты знаешь мое имя, мать твою?! — взревел мужчина, но рядом уже никого не было. Под стеклянной ножкой нетронутой Маргариты лежала визитка с адресом и горсть сухих цветов.
Через два дня Скотт впервые вышел на подпольный ринг. В тот же день его Зверь вкусил много крови.
Он всегда побеждал. Никто не мог одолеть его Зверя, но Скотт никогда не расслаблялся, будто чувствовал, что его главная битва еще впереди. В отеле было весело. Здесь было много выпивки, хорошей, дорогой выпивки, а не того пойла, чем Скотт травился последний пару лет. Много доступных женщин, желающих скоротать вечерок с королем ринга. Правда, одну он случайно придушил, уж больно была похожа на ту шалаву из средней школы, чьего бойфренда он забил насмерть, когда впервые пробудился его Зверь.
Ну ничего, с кем не бывает. Хозяин отеля прозрачно намекнул, что пока Скотт побеждает, ему многое позволено. Он уж точно ценнее, чем одна шлюха.
В казино ему везло меньше, чем на ринге, но многие не рисковали вообще с ним играть, зная, насколько тяжелый может быть его кулак. Ринг принес ему славу в определенных кругах. Наконец признали его силу! Он больше не был отбросом общества!
Иногда он вспоминал мать, как она кричала, что он стал слишком похож на отца. Она каждый раз кричала это, после того как Скотт приходил домой пьяным. Однажды она перестала, а когда Скотт проснулся утром, то нашел ее остывшее тело. Из разбитой головы уже почти не сочилась кровь. Тогда Скотт впервые испытал ужас и раскаяние, но оно быстро утонуло на дне стакана с виски, а голос совести заглушили подбадривающие крики толпы. Ринг стал для него всем.
Потом его лучшим другом стала тонкая кокаиновая дорожка на стекле. Она приносила легкую звенящую пустоту в голову и расслабленность в болящие мыщцы. Так было, пока он, однажды проснувшись, не увидел, как над зеркальным столиком склонился какой-то парень. На столе стояла бутылка лучшего шотландского виски, гора фишек из казино и белый порошок спокойствия. Все то, что Скотт теперь любил и ценил в этой жизни.
И кто-то снова пытался забрать это.
Мужчина взревел и набросился на обидчика. Тот с неожиданной силой отшвырнул его к стене. Далее последовал оглушительный удар и в голове зазвенело. Кровь залила глаза. Скотт зарычал. Не может быть! Кто он?! Ведь МакКензи непобедим, самые лучшие бойцы ринга еле уносили ноги после него!
Он нещадно бил ублюдка и получал в ответ еще более сокрушительные удары.
Вдруг откуда-то слово сквозь вату до него донесся голос.
Наглые красные глаза того выродка-альбиноса из казино. Он посмел влезть в их драку! Скотт был слишком удивлен, что даже позволил оттащить себя в сторону.
Недолго, правда, он пребывал в состоянии оцепенения.
Хороший удар и немецкий мудак отлетел в сторону.
Он бы хотел избить его так, чтоб белобрысый урод харкал кровью, но сейчас у него был другой противник. Как раз за спиной немца. Высокая фигура выпрямилась, откидывая со лба рыжие волосы.
Скотт смотрел в свои собственные глаза, налившиеся кровью.
@темы: фанфик, Моя писанина, гет, Пруссия/Россия, Яой(слеш), "Дом у обочины", Hetalia Axis Powers