фемслеш по ПруРу)

Коса
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Юльхен/Анна(fem!Пруссия/fem!Россия)
Рейтинг: PG-13
Жанры: Фемслэш (юри), Романтика, AU
Размер: Драббл
Статус: закончен
Описание:
Пусть будет одна на двоих.

Посвящение:
Влюбленности, которой у меня никогда не было.

50-я работа на профиле. Воу, наверно пора научиться нормально писать, да?

Публикация на других ресурсах:
с разрешения

Примечания автора:
Внезапный драббл в зимний день.

Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/3935897

Звук школьного звонка, резкий и крикливый, как писк новорожденной птицы, кажется почти приятным. Просто потому, что последний. Когда осознаешь, что нечто появляется в твоей жизни в последний раз, оно приобретает значимость, наполняется смыслом, запоминается, отпечатывается на пленке памяти, чтобы потом быть заботливо отправленным в черно-белый архив воспоминаний.

Это их последний школьный звонок.

Юльхен сидит на крыше, любуясь небом, таким безбрежно-голубым, необъятным, неестественно-лазурным. Ярким, как и их пока еще не угасшая юность. Анна рядом, как всегда кажется беззаботной, но Юльхен знает - там, за тенью длинных светлых ресниц, скрывается тоска.

Она боится, что это не только последний школьный звонок. Что этот день так же заберет и их, то общее, что у них было. Их по-юношески максималистские мечты, короткие клетчатые юбки с атласной подкладкой, тайком украденные под лестницей поцелуи с привкусом яблочного шербета, так любимого Аней и немного отдающего горечью сигарет - то, что привнесла Юльхен в их поцелуи. Исписанные небрежно-грубоватым почерком Юльхен тетради с алгебраическими формулами, где среди интегралов распустились стихи Анны, невиданными иноземными цветами, испачканные чернилами руки, изящные запястья, оплетенные фенечками с их именами.

Она боится. Ее тонкие пальцы сжимают руку Юльхен, сильно, почти до боли, как в последний раз. Он может стать последним, в конце концов. Солнце палит во всю, его жадные горячие поцелуи скользят по лицу Анны, оставляют на нем мягкий загар, заворачиваются в выгоревшие волосы. Юльхен ревнует.

Она тоже хочет стать солнцем, чтобы везде следовать за ней.

Мороженное давно растаяло, липкие сладкие подтеки запачкали пальцы и Юльхен слизывает их почти звериным жестом. Влажный язык скользит по солоноватой коже. Она хочет слизнуть и веснушки - солнечные поцелуи - но не получается, метки солнца так и остались на коже. Но ей плевать, она оставит свои.

На шее - тонкий кожаный шнурок на котором болтается деревянный кулон из дерева - грубая работа нежных рук. Это так по-детски, носить парные вещи. Все это тоже должно остаться в прошлом.

Анна улыбается ей самыми уголками обветренных губ. Юльхен чувствует, как все еще немного липкие пальцы запутываются в волосах, сплетают русые и белые пряди в косу, одну за другой, в единое целое. Волосы Анны пахнут цветами, а у белых прядей Юльхен аромат машинного масла.

Байлшмидт думает, что это, черт возьми, самое идеально сочетание.

Байк остался где-то внизу, кажется, в другом измерении, там же, где остались все люди, весь мир. Там, где их нет. Они сидят на пыльной, прогретой летним солнцем крыше. Из наушника льется оглушительно громко что-то веселое, по подростковому-дерзкое - но и в половину не так оглушительно, как стук сердца. Их стук. Общий. Один на двоих.

Кончик косы перевязан ядовито-розовой резинкой, с украшением в виде двух вишенок из полимерной глины, таких карамельно-блестящих, выглядящих одновременно очаровательно и безвкусно. Двухцветный кончик косы повис как раз между их соединенными руками.

Может, уже завтра они поступят в разные колледжи. Может, они смогут увидеться только через год, когда вернутся на каникулы в этот богом забытый городишко. Может, тогда уже снесут к черту эту гребаную школу и все, что останется в памяти об этой встрече - это разломанные на двое вишенки, по одной в каждой руке.

Это будет завтра, думает Юльхен.

Она встает и коса тянет Анну за ней, будто они сиамские близнецы. Солнце скользит по разноцветным волосам и отсвечивает бликами гладкий вишневый бок заколки. Юльхен вдыхает аромат волос - он тоже смешался, теперь Анна пахнет мазутом, а Юльхен - пионами.

Солнце плавно скользит к горизонту.

Все, на что надеется Анна - это что коса не расплетется.

@темы: фанфик, Моя писанина, Пруссия/Россия, юри (фемслеш), Hetalia Axis Powers

---

ПруРу на 14 февраля ;)

Все по ГОСТу
Автор: Seraphim Braginsky
Беты (редакторы): Кира ж-е-с-т-ь СкАрАбеЙ
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Пруссия/Россия(Гилберт/Иван)
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Флафф, Повседневность, ER (Established Relationship)
Размер: Мини, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Ваня готовит настоящий советский торт, а Гилберт ему активно мешает. Все как обычно)
Всех с 14 февраля!
Посвящение:
Пельменю, которого я очень люблю.
Публикация на других ресурсах:
с разрешения
Примечания автора:
Фанфик написан на конкурс в честь Дня Влюбленных в группу vk.com/hetalia_ficbook моей темой было "приготвить торт своими руками". Окей, я кулинар от бога, но постарался опустить процесс готовки, а то чо-то как-то не романтишно вышло
Всем бобров голубей, ленточек, катонных сердечек и прочей ебни ;3

Читать на фикбуке ficbook.net/readfic/4070054

«Когда мужчина готовит, он никого не терпит рядом с собой. Но если готовит женщина, он то и дело лезет на кухню. »
Люсиль Болл


Гилберт, едва зайдя в дом, насторожился, услышав какое-то подозрительное копошение на кухне. Сам он старался в это помещение не заходить без острой необходимости (стратегический запас пива хранился в гараже), так как риск быть пойманным и отправленным на семейно-хозяйственный фронт как-то не прельщал.

А вот для Брагинского кухня была поистине священным местом. Но объектом особого поклонения был допотопный, весьма грозного вида холодильник, почему-то ассоциировавшийся у Гилберта с Мойдодыром. Этот мультик вообще в своем время оставил на психике пруссака неизгладимую вмятину, но об этой истории мы расскажем как нибудь в другой раз.

Итак, Гилберт, сжав в руках подчерствевший батон хлеба (а ничего лучше в круглосуточных магазинах на окраине Москвы не водилось), с самым что ни на есть воинственным видом крался к кухне. В голове играла тревожная музыка из какого-то трешового ужастика.

Поэтому, заглянув в комнату, Гил от неожиданности даже выронил батон. На ногу. Тот, как назло, упал точно на бедный мизинец с мозолью, и Байлшмидт взвыл.

- ... да так тебя и разтак! Тьфу!

Осталось для полноты картины попрыгать на одной ноге, но сие логичное действие Гилберт совершить не успел, так как над ним навис очень рассерженный, даже, можно сказать, пылающий праведным гневом, Иван. Правда, весь эффект сходил на нет из-за розового фартучка с Чебурашкой. Пруссак не раз стебал его, но вещица была подарена Наташей и гордо занимала свое место в этом храме приготовления пищи. И, конечно, Гил ни за что не расскажет, как однажды пытался выкинуть сей предмет кухонной амуниции, но фартук загадочным образом каждый раз снова оказывался в квартире. На том же самом крючке на кухне - у Гила, пересмотревшего фильмов, волосы на затылке встали дыбом. Он с чистой совестью решил, что фартук одержим демонами, и решил с ним не конфликтовать. Фартук пошел навстречу.

В общем, явление Христа народу, то есть Вани в розовом фартуке, несколько обескуражило Байлшмидта. Почему? Ну, как бы на часах давно перевалило за полночь... Не самое удачное время для готовки. Хотя, кто этих русских разберет...

"В него вселился демон фартука!" - осенило Гилберта. Он мрачно посмотрел на фартук. Этот наглый ублюдок смотрел в ответ. Его махровые завязочки угрожающе зашевелились.

"Издевается, гад!" - подумал Гилберт и продолжал играть в гляделки. Получилось, что он смотрел прямо на Чебурашку. Его черный глаз-пуговичка был бесконечно темным и пугающим, как бездна. Гилберт отступил на шаг.

- ...ил! Алло, прием!

- Ась? - пришел в себя пруссак, дрожащей рукой вытерев пот со лба.

Вот это противостояние! Великий против демонического фартука! Звучит как название годного экшена.

- Ты там совсем зашился? Батон давай сюда!

Гилберт помялся, но батон отдал, оставшись безоружным перед лицом врага, который, - Гилберт был абсолютно уверен, - злодейски рассмеялся. На своем фартучьем, конечно.

- Теперь я понимаю, почему в Германии четырнадцатое февраля день душевнобольных. Обострение у вас всех, что ли, - буркнул Брагинский, старательно вымешивая что-то белое и воздушное.

- Что это? Похоже на мозги Каспера.

- Это помадка. - заупокойным голосом отозвался Иван. - Я делаю торт. "Полет". Вон, нашел советскую книгу с рецептом. Все по ГОСТу.

Гилберт присмотрелся. На столе действительно лежала видавшая виды книжонка, в которой он узнал свою любимую подставку для пивных бокалов. Книга мстительно смотрела на него. Час мести настал!

"Это заговор" - обреченно подумал Гилберт, прикидывая, как бы по-тихому свалить, и что будет эффективней - вылить на Ваньку ведро святой воды или просто спалить кухню нахрен.

В общем, пруссак решил, что не испугается какого-то там фартука. Он же Великий, в конце концов. Да и бросать свою "даму сердца" на произвол судьбы, розовой тряпки с Чебурашкой, как-то не комильфо. Даже если "дама" - мужик 182-х сантиметров ростом. Была еще одна мыслишка, не дававшая Гилберту покоя...

- Вань, а батон тебе зачем?

- Да потому, что гладиолус! Я просто хотел, чтоб ты свалил и не мешал мне готовить! - в сердцах стукнув рукой по столешнице, ответил Брагинский.

Что сказать, Байлшмидт не был готов к такой жестокой правде. Он хотел было обидеться и под звуки трагической музыки уйти в закат, но вспомнил, что уходить ему некуда, на улице мороз, да и вообще - Ваня не подозревает о грозящей ему опасности! Так что Гилберт будет великодушным и простит глупому русскому заблуждение что он, Великий и Ужасный, не справится с каким-то там тортом.


***

С "Полетом" вышел пролет. Все катилось в ... хм, в общем, торт явно выигрывал. Гилберт пыхтел над тестом так, как ни над одним тренажером. Руки уже болели, но показать свою слабость перед лицом врага? Пф!

- Слушай, почему у тебя нет... ну, там блендеров всяких?

- Потому, что это все происки Сатаны. Раньше готовили без них, и я буду, - отрезал Брагинский. Фартук согласно шевельнул завязочками.

- Мда, теперь я понимаю, откуда у тебя такие мускулы и без тренажерки. Это не торт, а исчадье ада какое-то! Мог бы что попроще выбрать!

- Эх ты, буржуй. Вот вспомни, как раньше было...

И Гилберт вспомнил. Вспомнил бесконечных очереди, когда за тортами охотились, ибо встречались они так часто, будто были занесены в "Красную книгу". Вспомнил ласковых, как голодные овчарки, кассирш, - при виде этих дюжих бабищ у Гилберта начинал дергаться глаз, - которые с вечно недовольной рожей неохотно отдавали тебе долгожданного многослойного монстра в дурацких кремовых розочках...

- Да уж, хорошее было время, - нервно хихикнув сказал Гилберт. Обижать Ваню не хотелось.

Тот лишь мечтательно вздохнул. Что ему там грезилось - неизвестно, но уж точно не толстомордые кассирши-овчарки.

Еще два часа Байлшмидт терпеливо ждал, когда торт подрумянится и начнет источать соблазняющий аромат. Хотя, по правде, внимание Гилберта куда больше привлекал Иван, перемазанный взбитым с сахаром белком. Белые разводы вызывали какие-то странные ассоциации, которые пруссак решил оставить при себе. Но стал понемногу подползать к ваниному боку, не смотря на презрительно взирающий на него фартук.

Но маневр был разгадан. Когда Гилберт протянул загребущие ручонки и так сцапал Брагинского за аппетитный зад, тот заголосил не хуже советских кассирш.

- А ну не лезь под руку, ирод! У меня в руках торт!

Гилберту пришлось покориться. На торт он затаил лютую обиду и взглядом пообещал расправится с ним при первой же возможности. Но тот, красуясь подрумяненным безе, и не думал сдаваться на милость победителю, видимо все еще рассчитывая оставить последнее слово за собой. Учитывая, что фартук и книжка явно были на стороне лакомства, силы были не равны.
Брагинский же торжественно поставил на стол бутылку коньяка и прожег немца предостерегающим взглядом.

- Это на крем.

Пока Иван грел молока с сахаром, тщательно размешивая и прикидывая, не добавить ли побольше ванилина, Гилберт решил поистине мировую проблему. Его взгляд поочередно притягивала упругая попка Брагинского (черт бы побрал эти облегающие штаны!) и бутылка прекрасного напитка богов. Бутылка завлекающе поблескивала жидкостью насыщено-чайного цвета. Серая ткань штанов обтянула соблазнительные полушария. Гил от отчаянья застонал.

- Эй, ты чего там? - встревожено спросил Брагинский и, повернувшись, возмущенно бряцнул поварешкой. - Вот же мордофиля!

Гилберт присосался к бутылке с такой страстью, что Иван бы заревновал, не будь на кону судьба крема. Это все решило. Удар поварешкой пришел точно по лбу, так что у пруссака аж искры из глаз посыпались. Он совсем не мужественно пискнул, но бутылку не отдал. Пришлось забрать с боем.

Столовую ложку коньяка на крем Ваня все же выжал.

Гилберт страдающе пыхтел на кухонном диване.

- Прости грешного, Вань. Не хотел тебе изменять, все эта чертовка... Какие у нее изгибы, а цвет! Вань, может ну его этот торт, а? Выпьем за любовь да в кроватку пойдем...

Брагинский только крякнул от смеха. Сколько Великого не корми, а он все в кровать тащит...

Последим этапом была сборка торта, после которой Брагинский оказался окончательно измазанным в белой сладкой массе, и Гилберт потерял последнее терпение. Иван с осторожностью и восторгом истинного творца водрузил последнюю кругленькую безешку на верх торта как раз в тот момент, когда сильные руки обхватили его за пояс.

- Слышь, Вань, а технологию ты все же нарушил. У тебя вот написано, что тортики с любовью делать надо. Не хорошо. - проурчал пруссак прямо в покрасневшее ушко, и тут же куснул его и слизал со скулы белый кремовый след, - Но ты не переживай, я тебе помогу. Мы все ж по ГОСТу готовим.

Книжка была закинута куда-то на диван, туда же отправились и ванин домашний свитер, и черная футболка с символикой "Rammstein". Величественный советский торт остался коротать День Влюбленных с розовым фартуком и был этим абсолютно доволен.

@темы: фанфик, Моя писанина, Пруссия/Россия, Яой(слеш), Hetalia Axis Powers

---

Дом у обочины. Гордыня.

Дом у обочины
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Гилберт/Иван(Пруссия/Россия), Иван|Феличиано(Россия|С.Италия), Родерих/Элизабет(Австрия/Венгрия), Иван/Элизабет(Россия/Венгрия), Артур(Англия), Скотт(Шотландия), Геракл(Греция), Антонио(Испания), Франциск(Франция), Наташа(Беларусь)
Рейтинг: NC-17
Жанры: Гет, Слэш (яой), Драма, Мистика, Психология, Даркфик, Ужасы, Hurt/comfort, AU, Songfic
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC, Насилие, Изнасилование
Размер: планируется Миди, написана 31 страница
Кол-во частей: 8
Статус: в процессе
Описание:
Mortal sin-AU! Придорожный отель раскрыл свои двери для случайных(случайных ли?) гостей, а его Хозяин всегда рад новым посетителям. Вот только уйти сможет далеко не каждый...

Посвящение:
Мори, брат, тебе :3

Публикация на других ресурсах:
с моего разрешения

Примечания автора:
Автор замахнулся на ужастик. Не знаю, насколько годно выйдет. У меня, обычно, первый блин большим комом. Но надежда умирает последней.
Рейтинг весьма условный. Не за постель. Скорее за расчлененку, психодел и прочие ништяки.
Официальным саундтреком к фику является композиция: Marilyn Manson – Sweet Dreams

Гордыня

Если бы кому-то пришло в голову узнать, есть ли слабости у сэра Артура Оливера Керкленда, то этот человек, вне всякого сомнения, был бы разочарован. Артур Керкленд был идеален абсолютно во всем, от аккуратно остриженных золотистых волос и холеной кожи без единой веснушки, родинки и прочих естественных изъянов и заканчивая начищенными оксфордами и линейно-острыми стрелками классических брюк. Лучшее образование, престижная частная школа, диплом юриста (с отличием и рекомендациями), безупречные манеры и абсолютно скотский характер.

Да, именно таким был этот зеленоглазый мужчина. Истинным англичанином - утонченным и надменным. Но было в Артуре еще кое-что, помимо стервозности, что могло бы бросить тень на его сияющий аристократичностью образ. Любовь к черной магии. О, она была у него в крови, практически вошла в нее с молоком матери. Так уж вышло, что отец Артура, Оливер Керкленд, был последователем небезызвестного Алистера Кроули* и обсуждать всякую оккультную чушь в их семье было так же естественно, как собираться на воскресный ужин. Вот только способностями выдающегося мага из всех Керклендов мог похвастаться только младший сын.

В общем-то, именно это увлечение и привело столь подозрительного и недоверчивого господина, как сэр Керкленд, в отель "Дом у обочины". А вернее, к хозяину этого самого отеля.

А знакомство с ним даже видавший многое англичанин считал весьма... экстравагантным.

Странного высокого мужчину с фиалковыми глазами и рассеянной улыбкой Керкленд повстречал на одном из тайных собраний последователей Кроули, скучающих юных (и не очень) аристократов, с чего-то решивших, что поиграть с темными силами это забавно, где проводились жалкие потуги на спиритические сеансы и Черные Мессы, но, как правило, все сводилось к банальным оргиям и содомии, к чему Артур утратил интерес еще будучи учеником закрытой частой школы. Английские богатенькие юноши всегда знали толк в развлечениях.

Он стоял, оперевшись на стену, сжимая в тонких пальцах, объятых белыми лайковыми перчатками, изящную ножку бокала - шампанское так и осталось нетронутым - и равнодушно, с легким свойственным ему налетом презрения взирал на разнузданную картину слияния тел, подчеркнутую дешевым антуражем вроде черных свечей и перевернутых крестов. Все по закону жанра - визжащая голая девица на алтаре, богохульные выкрики, алкоголь, зарезанные черные курицы и барашки вперемешку с пафосно раскиданными лепестками роз. От такой картины молодой Керкленд слегка передернулся.

- Если у Дьявола есть вкус, он бы посмеялся.

И мягкий вибрирующий звук был ему ответом. Он, как теплая волна, прокатился сверху вниз, от кончиков пальцев к груди, ударил в голову крепчайшим вином и растворился в тишине, оставив лишь горьковатое послевкусие. Завороженный, Артур замер, а незнакомец вышел вперед и тень отступила, обнажив его лицо - молодое и обманчиво-простоватое, но Артур наметанным взглядом бывалого интригана подметил холодный блеск его глаз.

- Я смеюсь.

- Прошу прощения? - отозвался Керкленд, натянув на лицо подобие доброжелательно улыбки. Впрочем, вышло довольно скверно.

Мужчина в ответ лишь покачал головой, и глаза его насмешливо сверкнули, а пепельная челка упала на лоб, делая его облик еще более... рассеянным. Он был таким нарочито неугрожающим, что Артур весь подобрался, как пантера, готовая к прыжку. Интуиция звонила во все колокола.

Незнакомец еще с минуту смотрел на него, а потом кривая улыбка расколола его лицо, скользнула, как змея, выдав истинную сущность. Мужчина протянул руку, тоже в перчатке, но черной как сажа.

- Иван.

- Я...

- ...знаю тебя, малыш Артур. Имел дело с твоим дедом. Забавный был парень. Только долги возвращать не любил. А ты, я гляжу, унаследовал лучшие черты твоей семейки. Это обнадеживает. Давненько у меня не было достойных приемников. Ну так что, сразу к делу или будем по старинке, с кровью девственниц и пентаграммами? - Он весь лучился весельем, и оно, вкупе с мягкостью черт и вкрадчивым голосам, никак не сочеталось с ледяной безжизненной рукой, сжимающий артурово запястье. Но секунда, и глаза незнакомца потухли, и зрачки, черные, как сама бездна, запульсировали втягивая Артура в свой вязкий плен. - Чего ты жаждешь, Артур? Я могу дать тебе все, только попроси.

И Керкленд попросил. Вернее потребовал, просить-то он не умел никогда. А Иван так же легко, как бы между делом, дал ему это.

- Власть, я хочу власть.

Артур Керкленд сидел прямо на полу, вытянув длинные ноги и обнимая себя дрожащими руками за плечи, тепло расползавшееся от камина как будто огибало его, он никак не мог согреться. Могильный холод везде следовал за ним по пятам.

Тень, раскидистая, как вековой дуб, она распростерла свои объятья, ластилась к нему. Приближалась. Все сильнее хотела слиться с ним. Вплавится в него. Поглотить. Она была его вечным спутником. Что есть тень? Тьма, порожденная отсутствием света. Раньше Артур не боялся тьмы, он привык считать себя ее властелином, хозяином положения, привык, что она легко покоряется ему, как послушная животина, прижимающая хвост и приветствующая своего кормильца жалобным поскуливанием. Но все это было уловкой, чтоб заманить его в ловушку. Ублажить его непомерную гордыню и - оп! - захлопнуть свои створки, прижать его, как пойманную мышь. Он почти чувствовал на языке затхлый вкус ее торжества. О да, тебе конец Артур Керкленд. Она все ближе.

Артур не боялся смерти. Обычной, смерти от старости или насильственной, от чьей либо руки. Он не боялся боли или мучительной предсмертной агонии. Слишком многое он видел. Но вот вязкую холодную темноту, со всеми ее шепотками, болотным запахом тины, безнадеги и вкусом тлена, этой абсолютной бесконечной темноты. О да, вот ее он боялся.

А время поджимало. Нужно возвращать долги. Ничто не дается просто так, а Он тем более не даст ничего не запросив двойной цены. Гордыня в этот раз завела его слишком далеко. Властвовать над людскими сердцами! Не мало он запросил, не так ли? Стать почти равным Богу, подчинять себе умы и настроения. Весь мир перед тобой на коленях, Артур, ты только иди ко мне...

Но нет, он не склонится. Вот еще. Губы растягиваются в кривой ухмылке так, что кажется сухая потрескавшаяся кожа вот-вот лопнет, как спелая вишня, выпустив наружу свою сочную мякоть. И кровь заструится по четко очерченному подбородку, запачкав белый накрахмаленный воротник...

Артур не любил вид крови. Своей, во всяком случае. Поэтому пистолет он отмел сразу, как-то не очень аристократично - мозги, заляпавшие стены. Травится было нечем, а третий этаж едва ли мог сопроводить его в мир иной. Взгляд упал на постель. Там лежал сверток красивой упаковочной бумаги кофейного цвета, перевязанный сиреневой лентой и источал едва ощутимый аромат. Артур поднес сверток к лицу и жадно вдохнул - корень фиалки.

"Любимые духи Марии-Антуанетты. Как символично. "

Бумага зашуршала, выпуская из своего чрева смотанную веревку из джута**, наверняка очень прочную. Сухие цветы фиалок мертвыми мотыльками посыпались на шелковую простынь. Ну что ж, в добрый путь.


***

Феличиано с обреченностью, сменившей пробирающий до костей ужас, смотрел на то, как из пробитого затылка Антонио на роскошный персидский ковер течет густая темно-вишневая кровь. Каштановые волосы слиплись, воздух насквозь пропитался металлическим ароматом, забивающимся в ноздри, как будто стараясь добраться до мозга.

К слову о мозге, это не он там виднеется в проломленной башке?.. Варгаса затошнило. Он только что убил человека. Своего друга. С другой стороны, был ли он человеком в данный момент? Или это неведомая тварь, принявшая его облик? А может, Феличиано все это себе выдумал, это просто страшный сон и он вот прямо сейчас проснется! Ужас закончатся!

Итальянец зажмурился, потряс головой. Ничего. Даже болезненно ущипнул себя, но тошнотворно-мерзкий запах и влажное хлюпанье ковра никуда не делось. Антонио все еще лежал на полу, а Феличиано сжимал в правой руке "розетку" разбитой бутылки. Той самой, что он использовал как оружие против испанца.

Юноша почти впал в прострацию когда дверь резко распахнулась и в номер ввалился окровавленный и взъерепененный Байлшмидт. Он был весьма потрепан, но в целом выглядел до неприличия довольным.

- Ух и живучая попалась сучка. Прямо как моя бывшая, - Гилберт сверкнул каким-то неестественно белыми зубами и панибратски хлопнул ставшего уже бледнее мела итальянца, - Да не боись, пошутил я. Но тварь и правда опасная. Еще и укусила меня.

Только тут Феличиано заметил, что рука немца наспех перевязана чем-то подозрительно напоминающим отельные полотенце для рук и оно уже побурело от крови.

- Господи! Вам нужно остановить кровотечение, вы можете умереть!

Гилберт только ухмыльнулся, снисходительно смотря на метания парня по номеру, пока взгляд его не упал на лежащее на полу тело. Он подошел к нему, легонько пнул носком ботинка и довольно хохотнул.

- Это ты его так приложил? Молодец какой! А все-таки у тебя есть яйца! А я-то думал ты совсем принцесска.

- Прекратите, это ужасно. Нельзя шутить над такими вещами, - ответил Варгас, беря Гилберта за руку и вытирая кровь, - Он был моим другом.

- Парень, забудь об этом. Здесь у нас нет друзей, только наши потенциальные убийцы, - отрезал вмиг помрачневший немец. - А теперь валим отсюда. Нам надо найти этого мудака.

- К-кого? - Феличиано изо всех сил старался убрать из голоса плаксивые нотки, но тот все равно предательски дрожал. Как и руки, запачканные кровью Антонио и Гилберта.

Немец резко наклонился к нему и пугающе широко улыбнулся.

- Того самого, который позвал нас сюда.


Примечания:

*Алистер Кроули - А́листер Кро́ули (англ. Aleister Crowley ) — английский поэт, оккультист, каббалист и таролог. Был известен как чёрный маг и сатанист XIX—XX века, один из «видных идеологов оккультизма и сатанизма». Основатель учения Телемы и автор оккультных произведений, в том числе «Книги закона». Создатель колоды «Таро Тота». участник нескольких оккультных организаций, включая «Орден Золотой Зари», «Серебряную Звезду» и «Орден Храма Востока».

**Джут — натуральное текстильное волокно, изготавливаемое из растений одноимённого рода. Из этих волокон производят преимущественно мешки и канаты.

Пипец. Я уже хотел кинуть эту работу в замороженные, но передумал. Месяц проду писал, без шуток. По абзацу выжимал. Даже сел ради этого смотреть "Американскую историю ужасов. Отель" чтоб опять проникнуться атмосферой. Хочу из принципа закончить все старые работы.
Простите меня, не думаю, что кому-то есть дело до этого фанфа. Не бечено, как всегда.

@темы: фанфик, Моя писанина, гет, Пруссия/Россия, Яой(слеш), "Дом у обочины", Hetalia Axis Powers

---

29.01.2016 в 16:01

Пишет  Alfred&Corvus:

- В большом количестве статей, произведений по вселенной Стар трека отношения между Кирком и Споком сравниваются с отношениями Александра и Гефестиона, обращается особое внимание на близости дружбы, ощущение, что они умрут друг за друга.

- Родденберри: Да, безусловно, нечто в это роде, несомненно с любовным подтекстом. Глубокая любовь. Единственное различие - это Греческий идеал, т. к. мы никогда не предполагали физическое выражение любви между ними в сериале. Но у нас безусловно было ощущение, что привязанность была достаточной для этого, если это было принято в 23 веке.

- Существуют стихотворения, рассказы, статьи по этой теме, некоторые из них профессионально написанные. Не будем уделять так много внимания идее физического выражения любви, которую вы упомянули, некоторые авторы также видят эту возможность. Но скажем то, что мы уже упомянули ранее – слова Леонарда – Спок не проживет долго после смерти Кирка. Что ж, вспомним про Александра. Он пережил Гефестиона на сколько – на три месяца?

- «Да», - сказал Джин.

Интересно, что легенда и реальность о жизни Александра продолжают неожиданно появляться. Александр был примером для Билла при создании образа Кирка, Леонард внезапно вспомнил, что Билл играл Александра. Сейчас Джин сам напомнил об этом без подсказки, не только вспоминая эту роль, но и упоминая романтическое восприятие Александра как первую причину, по которой, по-мнению Джина, Билл хотел играть Кирка, и как одно из главных составляющих взглядов, которые они разделяли. Такое романтическое восприятие ценности страстной необузданной силы (энергии) - это то, что лишь некоторые мужчины признают в наши дни и тем более десятилетие назад.

Мы рассказали Джину кое-что из недавнего интервью с Биллом и Леонардом: об отношениях Кирка и Спока, ощущении Нимоя о важности Кирка в жизни Спока
-Я знаю, что вы рассказывали нам, что вы придумали эти отношения как две половины, которые вместе составляют целое. Вы до сих пор так их видите?

- О да. Как я уже говорил, я определенно создавал это как любовные отношения. Я думаю, что в этом наша суть - любовь, попытка дотянутся друг до друга. Я думаю, это восхитительно. Также я создал Кирка и Спока как дополнение друг другу. Фактически триада Кирк, Спок, Маккой -драматургическое олицетворение частей одного человека: логика, эмоции и равновесие между ними. Вы не можете изобразить внутренний монолог на экране, так что таким образом я перенес на экран внутренний диалог, который ведут все. Я создал Кирка и Спока, как воображаемые образы самого себя, две половины. Но относительно персонажей, да, это близость… безусловно

@темы: Кирк/Спок, Star Trek, Яой(слеш)

---

Коллажедрочер ликует

Замечательный человек Draco kls сделал мне в подарок коллажи к работе "Двадцать лет и четыре зимы") По одному коллажу на каждую часть.
Работа на фикбуке ficbook.net/readfic/3173197

@темы: фанфик, Моя писанина, ляпота, Пруссия/Россия, Яой(слеш), "Двадцать лет и четыре зимы", Hetalia Axis Powers

---

драббл 2рПруРу из цикла "сгущенка"

Приходя, гасите свет
Автор: Seraphim Braginsky
Беты (редакторы): Кира ж-е-с-т-ь СкАрАбеЙ
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Рихард/Александр(2р!Пруссия/2р!Россия)
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Hurt/comfort, AU
Предупреждения: Кинк
Размер: Мини, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Саша не любит заниматься сексом при свете. То есть вообще. Совсем. У Рихарда кончается терпение.

Посвящение:
Кире

Публикация на других ресурсах:
с разрешения

Примечания автора:
Я пытался(с)

Написано на турнир в группу "Книга фанфиков по Хеталии" vk.com/hetalia_ficbook
Мое задание. ПруРу(можно 2р, что я и сделал), фетиш Пруссии на шрамы России.
Психологию немного не дотянул, так что в жанрах не ставлю.
Данный миник относится к циклу "сгущенка" и хоть написан первым является вторым по хронологии. Скоро остальные будут)


В комнате было темно. Горела лишь одна несчастная лампочка ильича, которая своей тусклостью напоминала Рихарду его веселую солдатскую юность, когда его одного оставили сторожить склад с боеприпасами, и единственным источником света была вот такая вот аварийка, излучающая красноватое мутное свечение.

Он пробирался сквозь картонные коробки с вещами практически на ощупь, гротескно вычерченные силуэты заставляли видеть в каждой размытой хреновине возможного врага. Все же инстинкты убийцы не пропьешь.

И не он один мог ими похвастаться.

Саша как всегда с нежностью истинного палача сжал его горло тонкими длинными пальцами - в этом густом алом полумраке его кожа отсвечивала алебастром. Белая и холодная. Лишь кисти руки и хмурое лицо.

- Я думал, мы уже прошли эту стадию, - Рихард постарался сказать это как можно небрежнее. - И мне совсем не мешает твоя хватка на горле.

- Какую стадию? - Александр говорил и двигался всегда неспешно, с грацией ленивого кота. А Рихард всегда знал - ленивые коты отлично ловят мышей и своими мягкими лапами раздавливают их до хруста.

- Стадию, когда ты пытался свернуть мне шею.

Брагинский отступает, туда, в вязкую темноту, что свернулась калачиком по углам; ей вторит урчание перегревшегося ноутбука и, кажется, будто в комнате действительно есть огромная кошка.

"В прочем, одна все-таки есть" - думает Рихард, потому что полубезумная широкая улыбка Саши последнее, что растворяется в темноте. Как у Чешира.

По началу Рихарду это даже нравилось. Добавляло какой-то остроты. Даже романтичности. Насколько вообще мог быть романтичен секс с человеком, который прячет под подушкой Беретту и педантично протирает руки дезинфицирующими салфетками после того, как пачкал пол чьими-то кишками, выпущенными наружу складным ножичком. Этим же ножичком Саша чистил любимые кисло-зеленые яблоки. Рихарда немного подташнивало, когда он видел это.

Но сейчас все изменилось. Изменилось же?

Они были честными друг с другом. Не было никаких клятв, никаких обещаний, заверений в вечной любви и преданности, как в дешевых мелодрамах. Это слишком шикарные жесты для того, кто живет взаймы и может получить пулю в лоб каждый божий день. Непозволительная роскошь.

Да и зачем? Саша был человекам не слова, но дела. Его дела всегда говорили за него сами - будь это "работа" и их с Рихардом личная жизнь. Да, черт возьми! Байлшмидт еще помнил жесткий сильный захват - это Алекс тащит его на своем простреленном плече, Рихарду тогда досталось больше. Заказчики захотели от них избавиться - не то, чтобы это было в первый раз. Но раньше они были поодиночке, даже не так. По разные стороны. А сейчас все по другому. По другому же?..
Рихард едва может различить его силуэт в этом беспросветном мраке, который, кажется, даже тот тусклый свет аварийной лампочки всосал в себя, выпил до капли и теперь полноправно распустил свои щупальца.

Он опускается коленом на постель - матрас прогибается, но не издает ни звука, только шелест ткани и тяжелое дыхание разрывают тишину в клочья. На нем снова водолазка, приятная на ощупь, черная и с воротником под горло. Разумеется, Рихард не может знать ее цвет, но в таких вещах Брагинский слишком предсказуем. Впрочем, не только в них.

- Почему ты вечно прячешься от меня? - Рихард зол. Нет он в бешенстве. Серьезно, как будто они две монашки, запершиеся в исповедальню, чтобы немножко погрешить, пока никто не видит, а не два побитых жизнью и арматурой мужика. - Пора завязывать с этой хуйней.

- Не понял, - голос Александра становится на тон ниже, глуше, и отдается в Рихарде вибрацией, волной возбуждения, еще слишком слабой, чтоб окончательно сорвать башню, но достаточно ощутимой, чтоб джинсы стали тесными.

"Адреналиновый наркоман с садомазохистскими наклонностями, вот ты кто" - ехидно шипит внутренний голос, но Рихарду класть. Потому что Саша включает свет. Щелчок, и красный туман уползает в небытие, а атмосфера интимности и мнимого спокойствия лопается, как мыльный пузырь.

- Что тебя не устраивает? - хмуро бросает Брагинский, вытягивая на кровати свои нереально длинные ноги. Рихард и сам был не маленьким, но все равно смотрел Саше в лучшем случае в ключицы.

- Меня не устраивает, что мы трахаемся в темноте, как напуганные школьники, боящиеся, что родители придут пораньше и застукают. Меня это достало. Я думал, у нас вроде как гребаное доверие, - Байлшмидт специально выделает интонацией последнее слово.

Ну-ка убеди меня, что это не так.

Александр смотрит на него со странным, несвойственным ему выражением. На секунду Рихарду кажется, что оно, это самое дурацкое выражение, напоминает не то настороженность, не то... да нет, бред. Ну не мог Брагинсикй, этот непробиваемый и неубиваемый во всех смыслах человек бояться, что он, Рихард, может отвергнуть его... из-за чего? Разве что... Ох черт.

Озарение приходит внезапно.

- Саш, покажи мне их.

Тот вздрагивает и резко дергает плечом, выражая вялый протест. Совершенно неубедительная попытка.

Рихард медленно подкрадывается к нему, стараясь не делать резких движений, ощущая себя не то сапером на минном поле, не то дрессировщиком тигров. Напряжение, разлитое в воздухе, только подогревает возбуждение, ничуть не ослабляя его. Внимательный острый взгляд Брагинского не дает расслабится, потерять бдительность.

"Нет, с этой лошадкой нельзя отпускать вожжи."

Он садится прямо перед Александром, их лица почти на одном уровне. Первое прикосновение к губам осторожное, скорее проба, чем поцелуй - нужно держать руку на пульсе. Приступы гнева у Брагинского случались внезапно, и под руку лучше не попадаться. Но нет, он сидит совершенно спокойно, обманчиво спокойно, но Рихард чувствует - он весь как натянутая струна.

Руки ложатся на плечи, сильно сжимают их, массируя, снимая напряжение - в этом жесте нет ничего эротического. А вот во влажном языке, скользнувшем по мочке уха, определенно есть. Немец прикусывает ее, немного тянет, чувствуя отклик - Саша немного наклоняется вперед - совсем чуть-чуть, но этого достаточно. Стена дрогнула.

Так же не отрываясь от своего занятия, Рихард оглаживает его бока, чувствует, как перекатываются мышцы под тонкой тканью, не способной скрыть их силу. Он запускает руки под водолазку, скользит выше - сразу к соскам и тут же сжимает их, сильно, больно, немного оттягивая. С губ Саши срывается вздох - и больше ничего. О да, он крепкий орешек. Рихард ухмыляется краем губ. И не таких ломали.

А дальше обманчиво ласковые прикосновения почти не ощутимые, заставляющие расслабиться отдаться умелым рукам, но Рихард снова выдергивает Александра из неги, скользнув ему за спину. О, тут куда интереснее. Он ощущает кончиками пальцев выпуклости на коже - следы от свинцовых поцелуев пуль. Длинные тонкие линии - зажившие ножевые ранения. Их множество - каждый их них - целая история, вся жизнь, карта на коже. Рихард жадно исследует ее пальцами, оглаживает каждый выступ, надавливает, гладит, мнет...

Из состояния экстаза его вырывает хриплый стон. Саша весь подался вперед, выгнул спину, как кот, и сейчас почти уткнулся лицом в постель. Рихард же, увлекшись, почти распластался на нем сверху. Впрочем, не то, что бы их что-то не устраивало.
У Саши иногда было такое состояние, когда он доверялся Рихарду полностью. Но обычно это было где-то посреди перестрелки или очередной устроенной на них облаве. Но никогда - в постели.

Ну что же, новый скилл получен, надо прокачивать.

Байлшмидт уверено тянет его к себе, жестко сжимает в пальцах русые волосы, в темноте кажущиеся почти черными, заставляет максимально тесно прижаться спиной к его груди, а задницей к паху. Рихард утыкается носом в его макушку, жадно втягивает этот запах, его запах. Сигареты - на редкость едкая дрянь - кофе со сгущенкой, и порох. Странное сочетание, но такие привычное, навсегда слившееся с образом замкнутого мрачного мужчина в алом шарфе.

Рихард ненавидел сладкое, на дух не переносил сигарет. Но это запах он готов был жрать ложками, если б мог. Черт, что ты делаешь со мной, ублюдок?

Все, хватит нежностей! В конце концов, никто из них двоих не любил слишком долгих прелюдий. Саша сам стягивает водолазку, немного ежась от прохладного воздуха. Рихард не чувствует неудобства (кроме неудобства в собственных штанах), его слишком увлекает открывшаяся картина. Мускулистая пряма спина, с бледной кожей из родинок и веснушек, сложно обесцвеченная, но расчерченная косыми линиями старых шрамов. Длинных и коротких, поверхностных и глубоких. Зашитых аккуратно, явно руками умелого врача и других, с грубыми стежками, словно не плоть сшивали, а разорванную мешковину.

Все они сливались с гармоничный совершенный узор, каждый по отдельности прекрасен, но вместе - шедевр. Было, возможно, в этом восхищении что-то противоестественное, но Рихард вообще не видел в их любви ничего естественного и нормального. Блять, да они ебнутые на всю голову!

Он больше не может медлить не секунды. Язык влажно скользит по коже, прочерчивает горизонтальную линию - повторяет контур длинного шрама от мачете. Поцелуй в предплечье - там, где горячая сталь вошла в его тело, оставив свою метку. Поверх он ставит свою.

Он ревновал к каждому из этих рисунков. Они были в твоей жизни, когда не было меня, я не знаю, откуда они, я хочу знать о тебе все. К черту! Почему он раньше не сделал этого? Зачем столько ждал? Разве мог он думать что-то, что было у них раньше было доверием? Вот сейчас, когда он весь в его руках, открыл ему свою спину, исполосованную рисунками смерти, незащищенную, не ждущую от него удара, дрожащий от возбуждения - вот сейчас он доверял ему.

А Рихард пьянел. Он все трогал их, эти отметины. Целовал, едва касался губами, жадно вгрызался в бледную плоть, сжимал пальцами до синяков, мягко очерчивал следы старой боли. Саша глухо простонал и этот звук, полузадушенный, едва ощутимый, вибрировал на кончике языка. Он сказал этим все. Он был на грани.

Рихард скользнул рукой за пояс - звякнул металлическая пряжка. Плоть, горячая, пульсирующая, легла в руку легко - пара движений, и его выгнуло в болезненном оргазме. Сам Рихард голодным поцелуем пил его сбитое дыхание, сейчас ему казалось, что это на его сердце остается глубокий кровоточащий шрам этой блядской одержимости. Это его сердце сейчас исполосовали острыми когтями и наспех заштопали грубыми стежками. И, возможно, Саша, так же запустив ему пальцы в грудную клетку и сжав сердце, однажды сможет приласкать шрамы от его любви.

И, черт побери, это непременно будет при свете!

@темы: фанфик, Моя писанина, Пруссия/Россия, 2р!Хеталия, Яой(слеш), цикл "Сгущенка", Hetalia Axis Powers

---

@темы: хуйня всякая

---

ДАЛАДНО

20.12.2015 в 10:11

Пишет  Diabolic Butler:

D.Gray-man (2016) PV 1
Аниме по D.Gray-man в 2016 году? Серьёзно? Это не сон?







По касту сэйю известны только двое:
Murase Ayumu - Allen Walker
Tachibana Shinnosuke - Howard Link

@темы: D.Gray-man, Радость шиппера, Хотелка

---

А корабли уходят в небо
Автор: Seraphim Braginsky
Беты (редакторы): igel
Фэндом: Ориджиналы
Пэйринг или персонажи: безымянные корабли
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Ангст, Фантастика, Стихи
Размер: Драббл, 1 страница
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание: ...и больше не вернутся
Посвящение: Космосу и Саше. Саша, ты - космос.
Публикация на других ресурсах: с разрешения
Примечания автора:
хз что на меня нашло, в голове крутила фраза и как-то само собой написалось. Речь идет о космических кораблях, но можно понимать вообще как угодно. И да, такая странная форма, нетипичная для меня - это так надо.
Слово "нету" меня тоже коробит, но опять же, так надо.

А корабли уходят в небо
И больше не вернутся.
И нету сил уже почти
На них не оглянуться.

Они застынут в тишине
В беззвучной серой пыли.
Мелькнут безжизненно в окне.
О них почти забыли.

А я изгибы начерчу
Их обгоревшей стали
И вновь беззвучно закричу:
"Куда же вы пропали?".

А корабли уходят в небо
Серебряной стрелою.
Они исчезнут вдалеке,
Почти как мы с тобою.

@темы: ориджинал, Моя писанина, Лирика

---

тленолирика

Мой мобильник утоплен в мартини
Автор: Seraphim Braginsky
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Ангст, Психология, Повседневность, Стихи
Размер: Драббл, 1 страница
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание: ...и сигналами SOS не плюется
Посвящение: Саше. Снова.

Мой мобильник утоплен в мартини
И сигналами SOS не плюется.
А на полке - роман Сабатини,
Место в сердце пока что сдается.

На полу, средь осколков стекла,
Где-то труп от надежды хрипит.
В нем еще есть остатки тепла,
Оно в крови летает как СПИД.

Подмигнет мне из зеркала кто-то,
Я ему безразлично кивну.
Кровью алой заляпано фото.
Да, вчера начали мы войну.

Наша скрипка отныне глуха.
Вместо танго мы блюз проиграем,
Вместо старых открыток - труха.
Вот и все, что осталось от рая.

И язык, на котором мы пели,
Понимали друг друга без слов,
Он потерян в свирепой метели,
Не коснется он наших голов.

Незнакомцем отныне я буду,
Да и ты лишь от прошлого тень.
Мы уже перебили посуду
и вонзили осколки в мишень.

И, казалось бы, вот она точка!
Эпилог в конце нашей любви.
Но, пожалуйста, дай мне отсрочку,
Что б мы что-то исправить могли!

Сталь и бамбук
Автор: Seraphim Braginsky
Беты (редакторы): igel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Ангст, Психология, Стихи
Размер: Драббл, 1 страница
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание: я не знаю, чего во мне больше
Посвящение: Лёлику
Публикация на других ресурсах: с разрешения
Примечания автора: фима все еще пытается в стихи о любви

Говорят, где ломается сталь,
Там бамбук может только прогнуться.
Только ты все ж меня не ломай,
Вдруг придется однажды проснуться.

Ты словами меня приручи,
В сердце мне заползи пауками
И внутри паутину сплети,
Чтобы мы не расстались врагами.

Пусть из лжи эти нити любви,
Пусть слова — это монстр в утробе,
Ты уж лучше меня обмани,
Но не дай прорасти этой злобе.

Но порой все же кажется мне,
Что уж лучше б я сталью ломался,
Чем прогнулся, ласкаясь к тебе,
И бамбуком в руках рассыпался.

Философия любви
Автор: Seraphim Braginsky
Беты (редакторы): igel
Фэндом: Ориджиналы
Пэйринг или персонажи: Влюбленный философ
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Философия, Стихи
Размер: Драббл, 1 страница
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание: Об уродливой сути любви.
Посвящение: Саше
Публикация на других ресурсах: с разрешения
Примечания автора: Да, хреновый из меня романтик.

Я хотел бы влюбиться однажды,
Чтобы жизнь потеряла вдруг смысл,
И, поддавшись огню этой жажды,
Я себя безнадежно забыл.

Я забыл о великих свершеньях,
И забыл бы о верных друзьях,
Я погряз в безнадежных виденьях,
Потерялся в пустынных краях.

Чтобы это проклятье пустое,
Осушило всю душу до дна!
Чтоб забыл я отныне земное,
Окружила б меня слепота.

И я стал бы немым и глухим,
С кандалами тяжелыми счастья.
Да, отныне я буду таким,
С шрамом темным на нежном запястье.

И когда она крылья сломает,
Нежно вырвет свободу мою,
Когда сердце мое растерзает,
Вот тогда я любовь обрету.

@темы: ориджинал, Моя писанина, Лирика

---

Двадцать лет и четыре зимы. Зима четвертая. END!

Двадцать лет и четыре зимы
Автор: Seraphim Braginsky
Беты (редакторы): Айлен
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Гилберт/Иван(Пруссия/Россия)
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Повседневность, AU
Предупреждения: OOC
Размер: планируется Мини
Кол-во частей: 3
Статус: в процессе
Описание:
Гилберт любит зиму. Именно в это время года в его жизни происходят самые важные вещи.

Посвящение:
Машеньке) Лёлику) Сашке-вредине) Люблю вас, ребята.
Отдельное спасибо Кире за пинки, а то вы бы еще долго не увидели это)

Публикация на других ресурсах:
с разрешения

Примечания автора:
Я опять со своими сопливыми историями =_= Мне стыдно, да.

Четвертая зима

Твои счастливые глаза я понимаю, но мы далеко зашли
И со дня на день обещает быть гроза
Не красят нас такие дни,
В которых мы уходим друг от друга и находим ночью лишь фонари

Кукрыниксы - Твои счастливые глаза

Четвертая зима.

Гилберту двадцать шесть. Он, как идиот, стоит на улице в почти тридцатиградусный мороз в вязаной шапочке с узором в виде снежинок. В аэропорту полно народа, но такси как назло нет. Толстая и маленькая стрелка на циферблате лениво ползет к одиннадцати. Черт.

Большинство нормальных людей уже наготовили ведро оливье и сидят дома с домашними. Вручают подарки, зажигают бенгальские огни, ссорятся, мирятся, главное - вместе. А он тут один.

Раньше он ненавидел этот праздник, но теперь все должно быть по-другому.

Иван, наверно, уже и не ждет его. Может, он спит, укрывшись тем самым клетчатым пледом, под которым они спали вместе еще в студенческие года, в общежитии, когда в самые крещенские морозы вырубили отопление. А может, просто стоит у окна, вычерчивая знакомые инициалы на запотевшем стекле...

Гилберт вздрагивает, когда прямо перед ним резко тормозит заляпанная грязью Волга. Дверца резко распахивается, и ему насмешливо улыбается венгр с фисташково-зелеными глазами, в его каштановых волосах синие блестки, а за ухом бумажный цветок из салфетки.

- Эрж?!

Нет, таких совпадений не бывает даже на Новый год!

- Давай быстрее, принц, а то карета уедет, меня Соня ждет дома, - хмыкнул Хедервари и тут же расхохотался в голос, глядя на ошалевшую физиономию Гилберта. - Не стой столбом, не только у тебя командировки в Новый год бывают.

- Ага, - на автомате отзывается Гил, но тут же замирает, как громом пораженный. Точно, как он мог забыть! - Подожди минутку, я сейчас!

Когда Гил прибегает расхристанный, но сияющий, как новенький пятак, Эрж смотрит на него, как на сумасшедшего. Но Гилберт только подмигивает.

- Трогай, служивый!

В машине пахнет хвоей, настоящей, а не тем суррогатом, что обычно в виде картонной пахучей елочки вешают перед лобовым стеклом, на сиденье парочка острых зеленых иголок впивается в руки. Сама машинка совсем старушка и совершенно не подходит модно одетому венгру. Как впрочем и бумажный цветок в волосах. Все это отдает каким-то сюрреализмом и Гил почти уверен, что он все еще спит в самолете, но машина резко тормозит перед знакомым домом и Гилберта буквально силком высаживают перед подъездом, хлопнув на прощание по плечу. И поминай как звали!

"Ишь как торопится. Видать жена ждет. А он ждет меня?.. "

Байлшмидт снова ощутил то самое почти детское волнение, что он испытывал в Новый год, когда не мог дождаться отца и мать с очередного приема, и сидел в одиночестве среди дорогих бездушных игрушек и все ждал, ждал...

Он теперь не один.

Квартира встречает его мерным шипением жарящихся котлет, которые, впрочем, уже давно превратились в памятник самим себе из угля, мерцанием китайских лампочек, обвивших чуть кособокую, но сочно-зеленую красавицу, горкой оранжевых очистков на столе и спящим клубочком Ваней на кухонном диване.

Гилберт торопится разуться, нетерпеливо стряхивает с плеч запорошенное снегом пальто, и подходит к спящему на диване Ивану. Котлеты все еще шипят, и Гил как то отстраненно думает, что надо бы выключить плиту, но не может оторвать взгляда от расслабленно и по-детски мягкого выражения лица Брагинского. Он, трогательно положив ладонь под голову, тихонько сопит. Край очередного свитера с парнокопытными окрашен в розовый свекольным соком. Селедка под шубой гордо возвышается на столе.

"Старался, готовил. Ждал значит" - с почти иррациональной нежностью думает немец и зарывается пальцами в пепельные мягкие волосы. Светлые ресницы чуть дрогнули.

- Гил?..

- Ну привет, хозяюшка, - усмехнулся Гилбрт, чувствуя, как губы против воли растягиваются в широкой улыбке. Ваня, сонный и встрепанный, в дурацком свитере, с торчащей прядкой волос и следом от подушки на щеке. Такой домашний и родной...

Гилберт с запозданием замечает, что Брагинский сжимает в руке что-то красное. При ближайшем рассмотрении оказывается, что это леденец-петушок. Это была их маленькая традиция - дарить эти дешевые, но вкусные сладости друг друг каждую зиму.

Хорошая традиция. Навевает воспоминания.

- Я думал, ты уже не приедешь, - смущено улыбаясь проурчал Иван, и тут же сграбастал Байлшмидта в медвежьи объятья. Тот лишь хохотнул, сжимая русского в ответ и утыкаясь носом в русую макушку. - Как ты хоть доехал? Сейчас же проще деда Мороза вызвать, чем найти трезвого таксиста!

- Не дай боже твоего деда вызвать. Северный олень подвез, - подмигнул Гилберт, радуясь, что "олень" никогда не узнает об этом комплементе, и тут же добавил, пытаясь сохранить максимально серьезно выражение лица, - Вань, я должен сказать тебе кое-что важное.

- Да? - Чуть напрягшись отозвался Иван, внимательно вглядываясь в глаза немца.

Гил, ничуть не смущаясь, опускается на одно колено и, порывшись в карманах, достает красного петушка на деревянной палочке - близнеца того, что Иван сжимал в руке.

- Ровно двадцать лет назад я встретил мальчика, которому не с кем было встретить Новый год, и позже он сказал, что если я загадаю желание, то оно сбудется. И оно сбылось. Теперь я хочу исполнить его желание. Давай проведем все следующие зимы вместе?

Ваня улыбается. Чисто и светло. В его глазах давно нет льда, а вот руки все такие же холодные. Целуется он нежно, смущенно пряча взгляд за тенью от ресниц, а у его губ яблочный вкус карамели на палочке.

Брагинский буквально валится на него с дивана и они, смеясь и шутливо лупя друг друга диванными подушками, прокатываются по ковру. Под рукой что то хрустит.

- Ой, у него хвост сломался, - восклицает Иван, показывая петушка с отломленным боком.

- Что бы это значило? - хмыкает Гил, придвигаясь ближе и целуя его в висок, вдыхая запах морозной свежести и малинового чая.

- Может, то, что кое-кто будет меньше петушится в Новом году?

- Вот уж врят-ли. - тут же отзывается Гил. - К слову, где мой свитер?

- Он тебе сейчас разве что на голову налезет, - хихикнул Иван, но послушно полез под диван, вытаскивая запыленную коробку и извлекая на свет божий тот самый свитер, что когда-то связал для Гилберта. Еще одна светлая традиция - одевать его каждый год. - Что там дальше по плану?

- М-м, спасти котлеты? - натягивая свитер, максимально невинно вопрошает немец. У Вани на лице появляется совершенно очаровательное выражение нашкодившего кота.

- Ой. Ну вот, опять. Каждый раз одно и тоже, - Иван, кажется, немного расстроен, но Гилберт только хохочет и целует его в кончик носа.

- Это тоже традиция! Мы ритуально сжигаем котлеты, как символ заевшего быта! - пафосно вещает Гилберт, забравшись на диван и откусывая голову бесхвостому петушку.

- Мда? А книги сказок ты мне даришь каждый год в честь чего? - хмыкнул русский, отправляя котлеты в ведро к мандариновым очисткам.

- Чтоб ты помнил, какой принц тебе достался, - оскалился Байлшмидт, уворачиваясь от пущенной в него мандаринки.

- Когда ж ты успел из копытца налакаться? - иронично спросил Иван, опускаясь рядом с Гилом на диван, попутно сдирая обертку со своего леденцового петушка.

- А ты возьми и расколдуй! - с вызовом откликается Гилберт, хитро щурясь. - У нашей сказки будет счастливый конец.

Они целуются под бой курантов. В сиреневых глазах вопреки всем законам природы зимой цветут подсолнухи, и отражаются в других, алых. Да, у этой сказки будет хороший конец.

А за окном мягкими белыми хлопьями падал снег и мороз рисовал причудливые узоры на стекле. Все, что ему осталось, кусать за нос спешащих домой прохожих. Места в чужих сердцах больше не было. Где-то на окраине Москвы Эржерон Хедервари сделал предложение руки и сердца Софии Эдельштайн (и получил согласие), где-то очень далеко, Наталья Арловская решила отпраздновать новый год в одиночестве (и получила отказ). Там же робкий юноша Торис решился наконец потревожить свою неприступную соседку, и еще долго уговаривал ее загадать желание, которое неприменно сбудется. О том, что желание у них было одно они узнают много позже.

Но это уже совсем другая история.

@темы: фанфик, Моя писанина, Пруссия/Россия, Яой(слеш), "Двадцать лет и четыре зимы", Hetalia Axis Powers

---

06.09.2015 в 21:56

Пишет  Frau Morgenstern.:

Фантом


Название: Фантом/Зима/Четыре сезона
Автор: Gusari, KIZU Natsuki
Переводчик (на английский): MOY Moe Scanlations
Переводчик(на русский): ~elessele~
Рейтинг: PG-13
Год: 2012

ПЕРЕВОД

ЧИТАТЬ ОНЛАЙН

@темы: Франция/Англия, Яой(слеш), Hetalia Axis Powers

---

19.11.2015 в 10:16

Пишет  Frau Morgenstern.:

Office sex 1950/Секс в офисе 1950 (год)

Название: Office sex 1950/Секс в офисе 1950
Автор: BEE
Перевод(с японского):  Швеция одобряет
Рейтинг: R18
Год: 2009

Прочитать можно здесь
А скачать здесь

@темы: Пруссия/Россия, Яой(слеш), Hetalia Axis Powers

---

Кардверс-юсук :3

14.09.2015 в 12:17

Пишет  Frau Morgenstern.:

Монархия Пик

Название: Монархия Пик
Автор текста: Butterfish
Художник: huka
Перевод(на русский): Команда  Швеция одобряет
Рейтинг: PG-13
Год: 2012

Читать

@темы: Америка/Англия, Яой(слеш), Hetalia Axis Powers

---

Дуэт для одного голоса. ПруРу, Фрук и гетерасты :3

Дуэт для одного голоса
Автор: Seraphim Braginsky
Беты (редакторы): Awesome Me, Кира ж-е-с-т-ь СкАрАбеЙ, igel
Фэндом: Hetalia: Axis Powers, Хор (Лузеры) (кроссовер)
Пэйринг или персонажи: Гилберт/Иван(Пруссия/Россия), Франциск/Артур(Франция/Англия), побочно Родерих/Элизабет(Австрия/Венгрия), Феликс/Ольга(Польша/Украина)
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Слэш (яой), Романтика, Юмор, Повседневность, Hurt/comfort, AU, Учебные заведения
Предупреждения: OOC
Размер: Мини
Статус: закончен
Описание:
О том, как неуспеваемость помогает наладить личную жизнь, что мальчик в розовом не всегда гей, а "Онегин" и паста помогают постичь дзен. Аминь.

Примечания автора:
Все очень плохо, котятки. Я честно хотел слится, но мне не дали. Поэтому я написал этот пиздец на коленке в приступе отчаянья. Я предупредил. Фима не может в повседневность и кроссы.
ООС и стереотипы! Феля дрочит на пасту и Евгения Онегина, Франц назвал Арти бровастиком целый один раз! Польша - гетераст!
Авторский хумор. То есть смешно только автору. Хотя нет, мне не смешно. К черту все.

Гилберт никогда не был поклонником классической музыки. То есть совсем. Может, дело было в том, что его дядя, Людвиг Мюллер, небезызвестный в узких кругах человек, к слову ректор университета, частенько именно под звуки Моцарта, Баха и Листа с маниакальным упорством законченного невротика наводил стерильную чистоту везде, куда умудрялись дотянутся его загребущие ручонки. Свою комнату Гилберт отстаивал с боем, но запас порножурналов, полинялых футболок и бутылок из-под пива все равно с завидным упорством оказывался на помойке.

А может дело было в том, что первая Большая Любовь Гилберта - бойкая девочка с длинными каштановыми волосами, Лизхен Хедервари предпочла чумазому, но безусловно по своему обаятельному хулигану аристократично-бледненького сноба Эдельштайна, который пиликал по утрам Вагнера в соседнем доме.

Есть также версия, что нелюбовь Гилберта к музыке классической и не очень имеет свои корни в том, что будучи подростком он вынужден был делить комнату общежития закрытой школы для мальчиков с весьма творческим существом неопределенного пола, которое любило напевать известные мелодии из мюзиклов в душе с утреца, чем знатно портило Гилберту настроение. Существо это (оказавшееся не кем иным, как Феликсом Лукашевичем, учеником по обмену из Польши) впоследствии сыграло не последнюю роль в нашей истории. Нежно-клубничные рубашки, плюшевые пони и музыкальные пристрастия Феликса несомненно наложили свою пугающую розовую тень на психику молодого Байлшмидта, посему он решил, что петь это как-то по-девчачьи и вообще не круто, и мнения этого придерживался по сей день. То, что ни Феликс, ни Родерих Эдельштайн, ни уж тем более шкафообразный дядя Людвиг никак к женскому полу не относились, в мировоззрении Гилберта ничего не меняло.

Как бы там ни было то, что в их колледже есть хор, Гилберт вроде бы и знал, но сию информацию отфильтровал как недостойную его царственного внимания и записался в команду по рэгби. Информация, впрочем, сдаваться не собиралась и нашла его сама. В виде табеля с весьма не радужными оценками и завуалированно-угрожающим приглашением от дяди поучаствовать в культурной деятельности.

Так и началась эта история.


***

- Ты что?!

- Я записал тебя в хор.

Гилберт ощутил нестерпимое желание приложить ладонь к лицу. Хор. Дьявол. У них в колледже есть хор? Серьезно?!

Лучше б он записался в клуб кройки и шитья, коим заведовала милашка Лили Цвингли, сестра вредного и въедливого старосты Ваша. Но нет. Теперь его ждет веселое времяпровождение с кучкой лузеров. Браво, Гил.

Людвиг Мюллер взирал на него с директорского трона с по-акульи нежной улыбкой бывалого садиста и всем своим видом выражал сочувствие, но в глазах его светилось мрачное торжество - и на главного задиру всего учебного заведения нашлась управа! Герр Мюллер не был склонен проявлять мягкосердечность к нерадивым ученикам, особенно если они были его родственниками и бросали тень на их славный род педантичных зануд.

- Это всего на пару месяцев, до фестиваля. Потом можешь вернуться в команду по рэгби.

Гилберт нахмурился, прикидывая в уме шансы слинять в закат без особых последствий. Выходило не очень. Либо хор, либо прощай место в команде по рэгби. Успеваемость тоже очень вовремя подложила свинью. Конечно, Байлшмидт не допускал даже малейшего сомнения в своей персоне. Он, Гилберт Байлшмидт, хорош везде, а значит, и ненавистная музыка ему покорится, капризная Лизхен упадет к его ногам, дядя наконец признает все его заслуги, а у сноба-Эдельштайна треснут очки от зависти.

"Эй, Хор, я иду к тебе! Хах, ждите Великого!"


***


Разумеется, ситуацию можно было описать мемом "ожидание-реальность". Наполеоновские планы Гилберта с треском провалились еще в зачаточной стадии, потому что найти чертову классную комнату, где проводились репетиции Хора, было сложнее, чем пытаться провернуть плейс-кик с таким вратарем, как швед Оксеншерна.

Когда Гилберт таки ввалился в помещение посреди репетиции, то поймал с полдюжины недовольных взглядов, два заинтересованных и лишь один воистину восторженный.

- А вот и наш новенький, - радостно пропел совсем еще молоденький хормейстер Феличиано Варгас, сияя почище отполированных медных тарелок в ударной установке. - Добро пожаловать в Хор!

Лучи любви от итальянского преподавателя были заметно разбавлены флюидами скептицизма от остальных участников хора, а некоторые смотрели на Гилберта с откровенным презрением (к некоторым относился подбоченившийся Эдельштайн и бледный бриташка с монобровью, которого Гилберт пару раз видел мельком в библиотеке).

Франтоватого вида блондин был слишком занят собой и ограничился снисходительным кивком, Лизхен Хедервари поморщилась в ответ на задорное подмигивание, а вот ее подржка, Эмили Джонс кокетливо тряхнула коротко остриженными светлыми волосами. Еще одна "блондиночка" была Гилберту уже знакома, по отвратительным кислотно-розовым рубашкам, так что "её" половой принадлежностью Гилберт не обманулся.

И лишь один человек остался совершенно равнодушен к его триумфальному появлению.

На самом дальнем ряду, ссутулившись, пристроился какой-то русоволосый парень, старательно отгородившийся ото всех потрепанной книжонкой.

Чего Гилберт не терпел по отношению к себе, так это безразличия, а потому сделал мысленно пометку узнать о нем побольше, а в идеале довести до ручки. Уж что-что, а это Байлшмидт умел превосходно.


***

Репетиции обычно проходили в атмосфере театра абсурда.

Гилберт, которого Феличиано, заламывая руки, сослал на задний ряд, предварительно обозвав драматическим баритоном, с усмешкой наблюдал за далеко не наигранной любовной трагикомедией между студентом первого курса Артуром Керклендом и всеобщим любимцем, кокетливым Франциском Бонфуа.

С какого-то перепугу Варгас решил поставить "вольный" вариант Онегина, на роль которого, будучи баритоном, был выбран Бонфуа. Роль же романтического героя Ленского досталась явно недовольному британцу.

- Ах, Артур у нас лирический тенор, как удачно, что в колледже сейчас месяц русской культуры, - радостно щебетал итальянец.

Гилберт ухмыльнулся. Мрачный Керкленд со своим фирменным взглядом "иди-и-убейся-об-стену" на лирического героя не тянул даже по меркам Байлшмидта, но Варгаса уже было не остановить.

- "Онегин" - восхитительная опера, вообще русская культура такая восхитительная, почти как настоящая итальянская паста, - вещал Феличиано, нисколько не смущаясь таким странным сравнениям, для него это явно была высшая похвала из всех возможных. - Давайте, мальчики! Джованни написал нам примерный сценарий, потом внесем изменения. Артур, начинай!

Керкленд нахмурился, исподлобья взглянув на своего сиятельного оппонента. Француз похабно подмигнул, чем привел англичанина в бешенство - тот так сжал зубы, что скулы побелели. Феличиано явно занервничал.

Но Артур уже запел неожиданно красивым переливчатым голосом:

- Начнем, пожалуй!

После чего к нему присоединился Франциск, грациозным движением сократив и так небольшое расстояние между ними. Артур чуть заметно дернул плечом.

Враги! Давно ли друг от друга,
Нас жажда крови отвела?
Давно ли мы часы досуга,
Трапезу, и мысли и дела
Делили дружно? Ныне злобно,
Врагам наследственным подобно,
Мы друг для друга в тишине
Готовим гибель хладнокровно.

Гилберту казалось, что он даже со своего места в задних рядах видит искры, проскакивающие между ними. О да, тут, похоже, даже играть не нужно, экие страсти!

- Мой гейский радар говорит, что здесь что-то нечисто, - громким шепотом возвестила Элизабет, а сидящая рядом с ней Эмили хихикнула.

- Твой радар какой-то каличный, ты вон Феликса за девушку приняла.

- Это был единичный случай! - возмущенно возразила венгерка.

Байлшмидт закусил губу, чтоб бесстыдно не заржать в голос. Но услышав, о чем заговорили девушки, навострил уши.

- А что насчет Ивана? - сверкнув глазами, спросила мисс Джонс.

- М-м. Вполне возможно, девушки у него нет, ходит один весь такой печальный. Наверное, он не может смириться с жестокой реальностью и осознать свою ориентацию. Может, он влюблен в своего лучшего друга! Или в учителя! Ах, я должна ему помочь!

- Кое-кто перечитал яойной манги, - буркнула Эмили, которую мысль о возможной голубизне Брагинского заметно опечалила. - Лучше этим вон помоги, а то поубивают друг друга.

И правда, трагичная сцена дуэли Онегина и Ленского грозила перерасти в самый тривиальный мордобой. Артур вцепился в лацканы небесно-голубого пиджака Бонфуа, а тот в свою очередь пытался придушить британца галстуком.

- А ну пусти, лягушка! - шипел Керкленд, не хуже какой-нибудь гадюки. - Вырядился как баба! Одежку под цвет ориентации выбирал?

- Заглохни, вечный девственник! - рявкнул доведенный до белого каления француз. Судя по всему, это был удар ниже пояса, так как Артур стал помидорно-красным и весь подобрался, готовясь к серьезной драке.

- Мальчики, не нужно столько экспрессии! - верещал напуганный Феличиано, от испуга его итальянский акцент стал еще заметнее.

Гилберт мог бы и дальше созерцать этот бедлам, если бы не приятный тихий голос, прозвучавший над головой.

- Ты же можешь их остановить.

Иван впервые обратился к нему напрямую, после месяца старательного игнора, и Гилберт не сдержал широкой улыбки, больше напоминавшей оскал.

- Вау, Мистер Незаметность заговорил! Тебе-то какое дело?

- Они мои друзья, - просто ответил тот.

Гилберт даже растерялся. Вот это неожиданность! Равнодушный Иван считает эту сладкую парочку своими друзьями, ну кто бы мог подумать.

- А я? - нагло осведомился немец, откровенно заигрывающим тоном.

- И ты будешь, если постараешься, - Иван дернул краешком губ в намеке на ответную улыбку. Гилберт ощутил, как некстати сильно вспотели ладони. Да с чего бы, черт возьми?!

- Ладно, - нарочито небрежно отозвался Гилберт, после чего поднялся и вальяжно прошествовал к импровизированной сцене, где без труда растащил драчунов в разные стороны. Все же мальчики из хора это тебе не накаченные регбисты.

В общем, благодаря благоволению Ивана и внезапной помощи Гилберта (внезапной даже для него) обошлось без жертв, и зал для репетиций был сохранён, а вместе с ним и психика итальянца.

Франциск и Артур, демонстративно задрав носы, удалились в разные стороны, девушки стайкой упорхнули в соседствующее с колледжем кафе, Феликс зачем-то увязался за ними, и в опустевшей комнате остались только Брагинский и сам Байлшмидт.

Тишину плавными линиями раскроили на куски нежные звуки фортепьяно. Тонкие пальцы Ивана порхали по клавишам, создавая чарующую мелодию, а потом в нее вплелся его голос, он пел что-то на незнакомом Гилберту языке, но он интуитивно понял, что это колыбельная.

Когда тишина вновь повисла над ними, Гилберт решился сказать:

- Красиво.

- Да, - немного отстраненно отозвался Иван, - Мне ее мама пела в детстве.

- Хочу как-нибудь спеть с тобой, - удивляя сам себя, сказал Байлшмидт. Что за черт, Гилберт, что ты несешь. Но сердце сбилось с ритма - Иван ему улыбнулся.

- Непременно, Гилберт. После фестиваля.

Гилберту хотелось сказать, что после фестиваля его уже тут не будет, но так и не смог.


***

Гилберту не потребовалось много времени, чтобы понять, что певец и хормейстер из Феличиано Варгаса был хороший, а вот организатор - никакой. Волевыми качествами молодой мужчина явно не обладал, так как тщетно пытаясь заставить всю их разношерстную братию стать командой, неизменно терпел поражение. Гилберту даже стало его жаль.

Каждый был занят своим делом, командным духом здесь и не пахло, что Гилберта, как занимающего пост вице-капитана команды по рэгби, бесило ужасно. Он и сам не заметил, как за месяц посещений этих репетиций сильно привязался к ребятам и искренне хотел помочь им выиграть этот чертов конкурс, раз он так важен. Разумеется, Иван тут был совершенно ни при чем.

А еще они с Иваном завели совместную привычку гулять после репетиций допоздна и разговаривать. Обо всем. Иван, конечно, говорил о музыке, а Гилберт о рэгби и других видах спорта. Гилберт еще никогда не видел человека, который так внимательно бы слушал его, тем более что сам Иван от спорта был далек. Обычно общение с приятелями у Гилберта ограничивалось совместными пьянками и побегами от сурового взора старосты-Цвингли и обсуждением чьих-то сисек.

Он как-то сам собой отдалился от сокомандников, предпочитая шумным вечеринкам тихие посиделки за чаем под классическую музыку, которая в кои-то веки ассоциировалась с чем-то приятным. Ивана знакомить со своими старыми друзьями Гилберт не хотел, слишком много нелицеприятных вещей они могли рассказать о нем, а выглядеть в глазах Ивана еще хуже, чем сейчас, не хотелось.

Гилберт как-то пропустил момент наступления фестиваля.

Это была катастрофа.

Вся их команда была в раздрае, занятая личными проблемами, и единственный, кто переживал за их выступление - это Иван. Ну и конечно хормейстер Варгас. Поэтому Гилберт решил взять дело в свои руки.

Для начала требовалось самая малость - решить все личные проблемы участников хора. Для этого ему понадобилась помощь Ивана.


***

- Поправь меня, если я не так понял, - осторожно сказал Иван, от волнения начиная выщипывать свой свитер (Гилберту эта его привычка казалось до невозможности умилительной). - Ты считаешь, что наша проблема в том, что все заняты своими любовными драмами?

- Ну так смотри. Керкленд с Бонфуа не могут признаться себе и друг другу в чувствах и поэтому вечно срутся на чем свет стоит. Лукашевич переживает, что Оленька считает его геем. Родди и Лизхен встречаются со времен царя Гороха и только за ручки и держатся, - тут Гилберт позволил себе ухмыльнутся, - Ну и мы с тобой.

- А что - мы? - тихо отозвался Иван, смотря на него своими странными сиреневыми глазами, в которых было столько разных эмоций, что разглядеть что-то конкретное было невозможно.

- Если есть Мы, значит, уже ничего, - улыбнулся Гилберт и, сжав подбородок Ивана пальцами, поцеловал его мягко, но настойчиво. Когда воздух закончился и немцу пришлось отстраниться, он поймал в глазах Ивана шальной отблеск и странную нежность.

- Спасибо.

- За что? - охрипшим голосом спросил Гилберт, чувствуя себя неожиданно сильно смущеным. Вот те раз, Гил, кто это у нас тут втрескался как придурок?

- За то, что тебе не все равно, - уверенно ответил Иван, глядя ему прямо в глаза с тем же странным выражением.

- Ну, хм, стало быть, начнем со сладкой парочки?


***


- На кой вы нас сюда притащили?! У меня, между прочим, дела есть!

- Вот-вот, в кои-то веки согласен с бровастиком, это возмутительно! Я не успел уложить волосы, как следует, что за спешка вообще?

- Ой, да заткнись ты уже, никому нет дела до твоей волосни, вечно вертишься перед зеркалом по три часа, совсем обабился!

- Да тебе тоже не помешало бы, а то твои любимые розы скоро прорастут на бровях.

- Оставь в покое мои брови!

"Сладкая парочка" уже не замечала никого, явно с большим удовольствием продолжая собачиться. Иван беспомощно улыбнулся Гилберту, мол, ну что тут сделаешь, на что тот самонадеянно ухмыльнулся.

"Погоди, сейчас все будет", - говорил весь вид Байлшмидта, на что Иван скептически поднял бровь.

- Вот ты, просто знай, что у него твоя фотка в бумажнике и на рабочем столе, - Гил ткнул пальцем в грудь опешившего Артура, после чего повернулся к напрягшемуся Франциску, - А ты, хватит флиртовать со всеми подряд, чтоб вызвать его ревность, пригласи уже нормально на свидание, достали оба!

Немая сцена длилась пару минут, после чего Керкленд неожиданно тихо произнес:

- Так мы уже два года встречаемся.

Иван изо всех сил пытался не расхохотаться, но выражение лица Гилберта было просто бесценно.

- Так какого хрена вы все время ругаетесь?!

- Прелюдия у нас такая, чего пристал, сводник, - фыркнул уже пришедший в себя Франциск, - вы со своими-то шашнями разберитесь, помощнички.

Иван счел за благо увести возмущенного Гилберта, да и пялиться на целующуюся парочку было уже откровенно неловко.


***

Ольга и Феликс и Родерих с Лизой, кажется, тоже не нуждались в их помощи, но попытку оценили. Разозленный смущенный Гилберт получил титул "свахи" и сидел, обиженно нахохлившись, пока остальные откровенно потешались над его хмурым видом.

После того, как фестиваль был окончен, и даже, что удивительно, удачно, весь Хор собрался в комнате Ивана, удобно расположившись прямо на полу и потягивая чай. Оля и Феликс разглядывали свои парные фенечки на руках и о чем-то едва слышно шушукались. Франциск с Артуром сидели на удивление тихо, иногда, впрочем, по привычке отпуская взаимные шпильки. Родерих с Лизой восседали чинно, как на приеме у английской королевы, но их влюбленные взгляды не заметил бы только слепой.

- Или кое-кто абсолютно лишенный личной жизни и опыта, - наставительно протянул Франциск с улыбкой чеширского кота.

- Вот-вот, диванный, блин, психолог, - поддержал Артур. Как оказалось, порой эти двое были трогательно единодушны. К сожалению, в таком случае доставалось всем находящимся рядом.

Гилберт, весь красный и взъерошенный, спрятал лицо в подушку. Да чтоб Великий еще хоть раз полез помогать этим неблагодарным!

Иван только добродушно посмеивался.

Хорошо то, что хорошо кончается.

@темы: Франция/Англия, фанфик, Моя писанина, Пруссия/Россия, Яой(слеш), Hetalia Axis Powers

---

Бесцветный. Франциск/Артур

Автор: Dafna Cullen
Беты (редакторы): sad_blood_prince, Jamaican Coffee
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пейринг: Франция/Англия(Франциск/Артур)
Относиться к сборнику "Холодный".

Из глянцевой пустынной красоты,
Как бабочка из кокона сухого,
Ты - ангел порожденной пустоты,
Хранишь в себе остатки дна морского.

Мазками плесневелой акварели,
Разбавленной слезами горьких вод,
Твой голос - как звучание свирели,
Твои глаза - безлунный небосвод.

Сосуд с огнем иль бабочка в огне,
В любом обличье ты меня пленяешь!
Как тень от жизни на моей стене,
И так же ты с рассветом исчезаешь.

Увядшие цветы твоей тоски
Мне в сердце будут отзвуком печали.
Объятия зимы сожмут виски,
Смеясь монетками погнутой стали.

Останься призраком моих бесцветных дней,
Лишь адресом на глянцевой открытке,
Дыханием виниловых дождей
И буквами А.К. на старой скрипке.

@темы: Франция/Англия, фанфик, Моя писанина, Яой(слеш), Лирика, Hetalia Axis Powers

---

17.08.2015 в 18:45

Пишет  .абонент недоступен.:

квартира в стиле стимпанк

+++

@темы: хуйня всякая, Стимпанк

---

Высшее благо
Автор: Dafna Cullen
Фэндом: Hetalia: Axis Powers, Shingeki no Kyojin (кроссовер)
Пэйринг или персонажи: доктор Брагинский(Россия), генерал Керкленд(Англия), child!Альфред(Америка), child!Мэтью(Канада)
Рейтинг: R
Жанры: Джен, Ангст, Драма, Психология, Даркфик, AU
Предупреждения: Смерть персонажа
Размер: Мини, 3 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Артур не сомневается. Ведь это все во имя человечества. Иван не может не колебаться. Для него эти несчастные дети важнее какого-то абстрактного высшего блага.

Посвящение:
Кире, которая любит шингеков :3

Публикация на других ресурсах:
с разрешения

Примечания автора:
Я думаю, люди ждали экшена. Извините, я могу только в психологию и дарк. Но Фима пытался :с
А вообще я плохо знаю фандом и все оч тленно Простите меня. Считайте это частичным ау, таймлайн где-то в недалеком будущем от событий канона.

Мягкий свет свечей резал по глазам, еще сильнее вычерчивал отвратительные картины, выжигая их на внутренней стороне века. Иван был уверен, он никогда не сможет забыть.

На операционном столе - хрупкое детское тельце. Оно уже не дрожит, не издает звуков, и эта мертвая тишина бьет по ушам громче набата.

У Ивана уже почти не дрожат руки, когда он стягивает с них резиновые перчатки. Коже немного сухая от талька и кажется белее, но Брагинский все равно видит на ней алые разводы.

Его ждут еще два ... эксперимента. Да, наверное лучше называть их так. Не дети, не люди. Материал.

Если бы он мог.

Он каждый раз видит их глаза и не может отвести взгляд. В них нет злости, ненависти, даже обиды нет. Только смирение. От этого особенно страшно.

На больничных койках спят дети. Их лица уже давно потеряли свою свежесть, под глазами залегли глубокие тени, губы даже во сне дрожат, едва сдерживая всхлипы. Они близнецы. Такая редкость нынче. Где только Керкленд их нашел.

Дверь за спиной почти беззвучно открылась. Даже не оборачиваясь Иван и так знал, кто это. Тяжелые солдатские ботинки чеканили шаг, при этом движения мужчины были идеально размеренными, точными. Будто и не человек даже.

А может, и вправду, не человек?..

Кем надо быть, что б подвергать мукам этих беззащитных созданий...

- Опять рефлексируешь.

- И тебе доброго вечера, Артур, - не скрывая иронии отозвался Брагинский.

- Как состояние объектов?

- Детям плохо, - процедил Иван. Да, детям. Хватит их обезличивать в попытке умалить свою вину. Они заслуживают хотя бы честности.

Артур Керкленд, генерал и один из сильнейших солдатов человечества, лишь дернул уголком губ. В его глазах, бездонно-темных, с болотной мутью зелени, не отразилось и капли сожаления. Только незыблемая уверенность в своей правоте.

Мир почти уничтожен. Но есть люди, которые умеют превращаться в титанов. Проклятое поколение. Их научились вычислять и отлавливали. "Проклятые" стали спасением человечества. Их способность к регенерации могла подарить людям исцеление, а уж если научиться их контролировать, возможно титанов бы удалось уничтожить...

Да, все это Иван Брагинский знал наизусть. Ведь он имел сомнительное удовольствие выслушивать сии пылкие речи от Артура на военных сборищах, встречах с потенциальным спонсорами, эти слова Артур повторял, глядя в глаза людям, чьи дети станут мясом для экспериментов.

Это было омерзительно.

- Хватит, просто вспомни о том, что они - последняя надежда человечества. Ты же врач. - Артур ничуть не смущаясь закурил.

Вспышка на секунду осветила его лицо, сделав острые черты еще более хищными и неприятными. У Керкленда было красивое лицо, но какое-то отталкивающее своей надменностью. Теперь же оно застыло в равнодушной маске человека, который не считает потери. Их слишком много.

- Вот именно, я не ваш палач.

Взгляд Артура мог бы убить на месте, но Иван только сгорбился. Он уже знал, что ему скажут.

- Просто делай свою работу.


***

Утренний свет, мутный, как грязная вода из лужи, делал сияюще-стерильную и от того еще более мрачную обстановку хирургического кабинета чуть менее угрожающей. Маленький Мэтью, пристегнутый особо прочными ремнями к столу большими воспаленно-красными от пролитых вчерашней ночью слез глазами смотрел на своего мучителя с не по детски смиренным отчаяньем.

Иван с трудом проглотил мерзкий скользкий комок в горле.

Резиновые перчатки привычно прильнули к коже. Запах резины и хлорки всегда отдает смертью. Даже бывалые военные обходят этот корпус стороной. К детским крикам сложно привыкнуть.

- Дядя... Снова будет больно? - тихо спросил Мэтью, вцепившись тонкими пальчиками в тускло-блестящий металл стола. Он не пытался вырваться, как его брат, просто смотрел.

Иван, стянув перчатки, погладил его по мягким кудряшкам, обрамляющим бледно личико. Глаза мальчика сами собой закрылись, стоило приложить к лицу смоченный раствором платок. Дыхание его выровнялось, а потом и вовсе затихло.

- Нет, Мэтью, больше не будет.


***

Иван горько улыбнулся, глядя в лицо разъяренного Артура Керкленда. Все его эксперименты теперь не более чем легенькие тельца, которые завтра же отправятся в крематорий.

- Я вас отдам под трибунал, - прошипел англичанин, сжимая руки так, что белые перчатки жалобно скрипнули. А потом лицо его исказилось презрительной усмешкой. - Думаешь, правильно поступил? Знаешь сколкьих мы могли бы спасти?! Возможно все человечество!

- Да некого уже спасать. А продлевать агонию этого человечества я не собираюсь. - Иван устало опустился на жесткий металлический стул. Руки все еще дрожали, но в этот раз он хотя бы не слышал чужих криков.

Иногда все же приходиться выбирать между ужасным и отвратительным.

Благими намереньями вымощена дорога в ад.

@темы: фанфик, Моя писанина, Shingeki no Kyojin, Hetalia Axis Powers

---

Сырные лепешки с начинкой

Ингредиенты:
Кефир — 1 стак.
Соль — 0,5 ч. л.
Сахар — 0,5 ч. л.
Сода — 0,5 ч. л.
Сыр твердый (тертый) — 1 стак.
Мука — 2 стак.
Яйцо - 1 шт.

Приготовление:
Для 1-й начинки: нарезка из ветчины
Для 2-ой начинки: творог 200 гр+ пучок зелени(укроп)+ зубчик чеснока+ ст.л.сметаны, соль, перец.
В кефир добавить соль, сахар, соду, яйцо хорошо перемешать. Добавить сыр твердых сортов и муку. Хорошо вымесить. Полученное тесто разделить на колобки, раскатать тонкие лепешки, положить начинку (у меня часть с ветчиной, часть с творогом). Соединить края и немного раскатать.
Жарить в предварительно разогретой сковороде на рафинированном масле с 2-х сторон на среднем огне, накрыв крышкой.
Приятного аппетита!

@темы: Вкусняшки

---

фруковский конкурсный фик :3

Нити
Автор: Dafna Cullen
Беты (редакторы): Пепельный снег
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пэйринг или персонажи: Франциск/Артур(Франция/Англия), Альфред/Артур(Америка/Англия)
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, Психология, Повседневность, AU
Предупреждения: Насилие
Размер: Мини, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Soulmate-AU!Далеко не всегда "родственные души" - залог счастья.

Посвящение:
Пепельному снегу

Публикация на других ресурсах:
с разрешения

Примечания автора:
Мне оч стыдно, соу сорри, гайз.
Написано на конкурс в группу vk.com/frukclub
На песню: Maroon 5 – Shiver


There may not
[Возможно, нет]
Be another way to your heart
[Другого пути к твоему сердцу,]
So I guess I’d better find a new way in
[Поэтому, пожалуй, я открою новый путь...]
I shiver when I hear your name
[Я дрожу, когда слышу твоё имя,]
Think about you but it’s not the same
[Я думаю о тебе, но это не то же самое.]
I won’t be satisfied
[Я не получу удовлетворения,]
I’m under your skin
[Поскольку надоел тебе.]

Maroon 5 - Shiver


Я смотрел на обтянутую дорогой тканью жилета спину Артура. Он всегда мог похвастаться идеальной осанкой, но в этот раз немного сутулился, а чайная ложечка столового серебра, которой он насыпал заварку в чайник подрагивала в тонких музыкальных пальцах. Я все так же, не отрываясь, смотрел на него: на встрепанные светлые волосы, полоску бледной кожи над белым воротничком рубашки от Eton (его любимый бренд), на изящные запястья.

Там, на не обласканной солнцем коже, словно клеймо, расползался рисунок. Пошлый, нелепый и вычурный. Совершенно противоестественный.

Я вздохнул. Когда это началось? Все же было так хорошо...

Сегодня в офисе было особенно шумно: скоро Рождество, и наше заботливое начальство решило порадовать работников небольшим корпоративчиком. Было довольно уютно, на самом деле. Хотя я, как обладатель тонкого вкуса, не мог без содрогания смотреть на эти дурацкие картонные колпачки с бахромой из синей мишуры и пластиковые стаканчики, заменявшие хрустальные бокалы. Какая безвкусица.

Взгляд сам собой, почти не повинуясь мне, нашел Артура в этой разномастной толпе офисного планктона. Он, как и я, смотрел на это со снисходительным презрением. Я ухмыльнулся, поймав его взгляд, и мотнул головой, показывая в сторону кладовок.

Знаете, что меня больше всего забавляло? Что Артур, даже занимаясь со мной сексом среди поломанных принтеров и стопок прошлогодних отчетов, умудрялся выглядеть так, будто был на приеме у королевы. Чопорно и неприступно. Из-за этого всего мне хотелось вывести его из равновесия.

Весь офис, конечно, знал.

Вообще, офис - это такая большая семья, почти французская коммуна, огромный живой организм, живущий по своим законам, где все все друг о друге знают, а уж скрыть амурные похождения - решительно невозможно. Но Артур все равно каждый раз злился на меня за оставленные на шее, выше линии воротника, отметины и помятый кремовый костюм.

Уже три года у нас были эти не-отношения.

На самом деле, я бы сказал, что не-отношения у нас были уже лет десять, это спим мы уже три года как. И это почти забавно.

Я, знаете ли, никогда не любил обязательства. Старательно избегал того, что зовется отношениями, предпочитая им необременительные связи. Поэтому я искренне не понимаю, как так вышло, что мы с Артуром стали не-встречаться. Мы вроде как были вместе - и в то же время нет.

Меня все устраивало до определенного момента.

Момент звали Альфредом Ф. Джонсом.

Я думаю, следует рассказать вам, из-за чего и начался этот сыр-бор.

В мире где-то тридцать процентов людей имеют своего соулмейта. Родственную душу. Любовь всей жизни. Друга на века. Заклятого врага. Того, чье существование неизменно связанно с твоим. Это нити, алые прочные нити, которые опутывают вас, и, как ни стараешься, ты не сможешь сбежать от этого.

У меня вот соулмейта нет и никогда не было. Мое запястье не имело даже намека на сакральный рисунок, указывающий, где искать свою судьбу. И меня это более чем устраивало. Мне не нужно было это... сумасшествие. Знаете, судьба соулмейтов далеко не всегда прекрасна и заканчивается хэппи эндом. Я вот никогда не верил в подобную "любовь", хотя бы потому, что как минимум две парочки были у меня перед глазами, одна из которых служила ярым опровержением всем правилам, выписанным судьбой.

Это были две очень разные парочки.

Хенрик и Кетиль. Огонь и лед. Пылающий энтузиазм и холодная рассудительность. Соулмейты, знающие друг друга с детства. Я более чем уверен, они и без эти мерзких рисунков на руках сошлись бы. К слову, ругались он так, что щепки летели, правда, мирились не менее пылко. Есть люди, которым суждено быть вместе, и соулмейт тут ни при чем.

Возможно, подсознательно я им немного завидовал.

Была и другая колоритная парочка. Мой лучший друг, Гилберт, и Ваня, с которым я тоже дружил в далекой юности. Очень странная парочка, и, словно в противовес вечно выясняющим отношения скандинавам, у них все было спокойно почти всегда. Они были как продолжение друг друга: понимали с полуслова, говорили одними лишь глазами, полуулыбками, всегда чувствовали, когда одному из них нужна поддержка. А еще у них были рисунки на руках. Разные.

Мне всегда было интересно, что случится, если кто-то из них встретит своего настоящего соулмейта. Что перевесит - выстраданная, строившаяся годами любовь или наваждение, прихоть судьбы?

А впрочем, чужие проблемы меня волновали мало. У меня не было соулмейта.

А вот у Артура он был.

Шутка бога, что ему надо было появиться на сцене в такой неподходящий момент.

Мистер Джонс был возмутительно молод. Голубоглазый, чуть загорелый, сражающий белозубой голливудской улыбкой и отсутствием манер. Он как-то сразу стал "своим парнем" в офисе. Иногда мне казалось, что я единственный, кто его недолюбливал. Я ждал от Артура такой же реакции, потому что он терпеть не мог янки.

Но что-то пошло не так.

Я это понял еще в тот самый момент, когда мистер Джонс, смущенно улыбаясь, протянул Артуру руку и, немного помявшись, убрал под пристальным холодным взглядом англичанина.

- Эм... привет. Я Альфред.

Артур молчал. Они стояли друг напротив друга, и я почти физически ощутил, как между ними натягивается нить. Эта чертова красная нить.

Знаете, что я ощутил в тот момент?

Думаете, обиду? Злость? Ревность?

Да, пожалуй, всего понемногу. Но сильнее всего во мне было недоумение. И вот он - истинный Артура? Серьезно? Этот мальчишка в дешевом пиджаке поверх футболки с эмблемой бэтмена - просто отвратительно! - который не знает, что такое личное пространство, а на обеденном перерыве жует очередной чизбургер под хриплые выкрики какого-то рэпера (мой бедный музыкальный слух!)?..

Мне хотелось расхохотаться в голос!

...или нет.

Все пошло наперекосяк. Артур отдалился от меня, но и сойтись с этим мальчишкой не мог. Они были слишком разными. Слишком. Я не могу подавить свое злорадство, наблюдая, как они кружат вокруг да около, не смея приблизиться. Артур был слишком горд, Джонс - слишком молод и самоуверен.

Иногда я замечал, как он провожает Артура тоскливым взглядом побитого щенка. Ну а чего ты хотел, парень? Ты знаешь, сколько мне потребовалось сил приложить, чтоб эта роза перестала жалить меня своими шипами? Как много у нас было ссор, расставаний (ах да, мы же не-встречаемся!), как много мы знаем друг о друге?

И ты думаешь, что сможешь вот так просто забрать это у меня?

Франциск Бонфуа не привык отдавать свое.

Можете считать меня подлецом, но я просто защищал то, что по праву принадлежит мне. Только и всего. Я даже закон не нарушил, хотя соблазн избавиться от этого сопляка навсегда был велик.

Я просто подстроил все так, чтобы его самые неприятные и раздражающие Артура черты были наиболее заметны. Наивность, самоуверенность, инфантильность. Скажи, Артур, разве такой спутник тебе нужен? Ты забудешь все, что у нас было, ради этого?

Нет, дорогуша, не верю, что ты продешевишь.

Наши изысканные ссоры - на дешевые подростковые драмы. Наши томные вечера под мурлыканье Mylene Farme и утонченный вкус Calvet Classic blanc - на жареную картошку и колющую пузырьками язык ледяную колу. Наши не-отношения - на... на что?

И все из-за какого-то рисунка на руке. Потому что звезды решили, что для Принца лучшей парой будет не Король, а Пастушок. Бред!

Так в напряженном, ограниченном жалющими алыми нитями треугольнике прошло два месяца. Они ругались. Я видел в глазах Альфреда боль и непонимание, когда на любое его предложение Артур отвечал злой и колкой насмешкой. Я видел, как Артур бледнеет и отводит взгляд от Альфреда в окружении офисных красоток.

Нет, им не понять друг друга. Может, будь Альфред старше, опытнее, он бы понял, что к Керкленду нужен совсем другой подход. Это растущие на обочине одуванчики можно рвать голыми руками. Садовую розу, в окружении острых шипов, сочащихся ядом, нужно аккуратно срезать серебряными ножницами.

Но куда тебе до этого, мальчик...

Мое терпение лопнуло, как мыльный пузырь.

Потом офис всколыхнула новость - Альфред Ф. Джонс срочно уехал куда-то в Мексику, оставив брату лишь странную записку. Уже через неделю все обсуждали новенькую - красавицу Елезавету Хедервари. Про Альфреда никто и не вспомнил. Только Артур сжимал левой рукой свое запястье. Белая ткань рубашки побурела. На меня Керкленд старался не смотреть.

Он все-таки вернулся в квартиру, которая как-то внезапно за три года стала "нашей". Я не упрекал его ни в чем, мы же не-встречаемся, в самом деле. Артур ничего не говорит, ни о том, что от меня уже давно не пахнет чужими сладкими духами, ни о том, что в квартире, которая формально записана на меня, его книг больше, чем моих вещей и меня это даже не раздражает. Что у нас две зубные щетки в одном пластиковом стаканчике с единорогами (ах, какой скандал был! Эдакая нелепица в моей ванной!). А я молча готовлю его любимый confit de canard.

Про Джонса мы тем более не говорим. Я без сожалений выбрасываю артурову безнадежно испорченную рубашку от Eton.

Между нами нет натянутых нитей. Они и не нужны нам.

Я аккуратно расставляю тарелки на столе, разливаю вино по бокалам и в завершение ставлю в удлиненную вазочку на столе сочно-алую розу. На столе тускло поблескивают садовые ножницы, на них блестят капельки росы - дождь только закончился, и сад еще напоен влагой.

Я не могу сдержать усмешки, мне кажется, что роса алая, как кровь.

Любые нити можно разрезать.

@темы: Франция/Англия, фанфик, Моя писанина, Пруссия/Россия, Яой(слеш), Hetalia Axis Powers